СтихиЯ
реклама
 
 
(MAT: [+]/[-]) РАЗДЕЛЫ: [ПЭШ] [КСС] [И. ХАЙКУ] [OKC] [ПРОЗА] [ПЕРЕВОДЫ] [РЕЦЕНЗИИ]
                   
Маргарита Павлушина
2022-11-21
0
0.00
0
Путь
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Я вновь бегу по той тропинке,
Что освещает путь,
Кричу- "спасите же, спасите!",
И мыслей круг ведь не поможет мне ни чуть.
Все также мысленно кричу, во что есть мочи,
"Ну чем же, чем себе помочь бы?"
Кручу те мысли во бреду, в той самой ночи.
Отнюдь, теперь мне не уснуть,
Ведь больше та тропинка мне, не освещает путь..
moony
2022-11-14
0
0.00
0
МАЛЬЧИК В ЛАМПОЧКЕ
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Мы были дети. И поэтому в детском саду нас укладывали спать и днём, почти сразу после обеда. Нам, конечно, спать не хотелось, но приходилось подчиняться. Мы считались маленькими. На самом деле мы были уже большими и очень себе взрослыми, но старые взрослые этого или не понимали от старости или прикидывались, что не понимают, нарочно обманывая нас. Они как-то сразу взяли себе манер над нами командовать, и иногда у них почему-то получалось. Вот до сих пор не могу догадаться, как они это устроили.
Я тоже решил их обманывать. Ложился как все, но не спал, а смотрел на лампочку. В нашей группе свет зачем-то горел и белым днём. Думаю, так начальство велело. Лампочки были в таких белых плафонах, и одна висела прямо надо мной. Я смотрел на неё снизу, заглядывая в плафон. И вот как-то раз, приглядевшись, я увидел внутри лампочки маленького, даже крошечного мальчика. Он шевелился там, барахтался и ходил. Он мог ходить и в центре, и по стеклу лампочки изнутри – он там жил. Иногда он ложился на дно, упираясь в него ладошками, и смотрел на меня. Мальчик весь светился, переливаясь красными, жёлтыми и фиолетовыми цветами, и мне было трудно его рассмотреть, особенно лицо. Я понимал, что он тоже меня видит и хочет ко мне спуститься, как и я хотел попасть к нему.
Как-то постепенно мы научились говорить друг с другом, и я спросил его, не скучно ли там в лампочке, где ничего нет, один свет. Он сказал, что всё есть, но этого не видно, а когда это нужно, то сразу появляется. В доказательство он показал появившийся стульчик, сам сел на него, поболтал ножками, побегал вокруг и подвигал туда-сюда. Я сказал что да, это очень удобно и нам бы так, потому что мне нужен очень велосипед. Он сказал что тоже хочет велосипед, но пока не получается.
А однажды я попал к нему в лампочку. Там было ярко и жарко дышать. Мальчик бегал вокруг меня с жужжанием и свистом, ничего не говорил и был нервный. Лица его я не запомнил, хоть видел близко. Мне показалось, что он разозлился на меня.
Когда я проснулся в слезах, рядом была мама. Оказывается я заболел температурой, и её вызвали с работы по телефону. А зато домой мы ехали на такси. Прямо в деревню, через поле, и все это видели, удивляясь. Это уже второй раз мы ехали через поле на машине. А первый раз было зимой, ночью, когда тропинку замело, и нас везли солдаты на огромной военной машине, которая разгребала снег и прокладывала дорогу. Было весело, потому что солдаты были весёлые и кабина большая. Я там везде ходил и лазил.
Забыл вам сказать, чтобы не беспокоились. В тот раз (не с солдатами, а когда на такси) я выздоровел, потому что домой пришёл врач с фамилией Бочавер и вылечил меня.
moony
2022-11-14
0
0.00
0
НА ГОРЯЧУЮ ПЛИТУ
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Описываемые события происходили в середине прошлого века. Ну, если честно, не такие уж и события. Так, незначительные изгибы явлений в пространственно-временном континууме.
Служил я тогда в провинциальном детском садике подопечным ребёнком. Не один, конечно, а с товарищами и боевыми подругами. И так, знаете, сплотились мы на службе, что и туалет вместе посещали. Может, эта подробность и лишняя, но уж простите за честную конкретность. Нумерованные горшки стояли на стеллаже, в пронумерованных теми же цифрами ячейках. Горшки бежевые (девчачьи) и тёмно-зелёные (эти наши, мальчишечьи). Сидим и крутим крышки на плиточном полу. Иногда заходит нянечка или воспитательница и забирает своих подшефных: – Ну-ка, Курочкина, собирайся, давно сидишь! Мой руки, пойдём в группу! – кричала она поверх грохота и звона крутящихся крышек. Остальные замирали и усиленно тужились, показывая полную занятость. Курочкина поднималась, и мальчишки короткое мгновение наслаждались её отличием от них. Невольно, неиспорченно и быстро наслаждались, тут же забывая об этом. И снова принимались азартно крутить крышки.
Иногда летом в хорошую погоду нас водили на природу, чтобы мы росли крепкими и здоровыми. Природа находилась далеко за посёлком, надо через поле идти до оврага парами и держаться за руки. Нам раздавали сачки из крашеной марли на длинных палках и панамки-трилистники, концы которых собирались сзади на желтоватую казеиновую пуговицу. Носили с радостью их только девчонки, воображая, что это шляпки прекрасных дам. Мы же сразу отгибали козырёк и переворачивали их набекрень, чтобы было похоже на пиратские шляпы. Сачки автоматически превращались в шпаги. В овраге мы бестолково бродили туда-сюда, изредка ловили кузнечиков и тайком ели дикий щавель и другие витаминные травы. Много радости, если на обратном пути через поле воспитательницы выдёргивали турнепс. В группе они чистили его, резали на кубики с грецкий орех и давали нам после обеда как лакомство. Ели и сами, манерно держа кусочек наколотым на вилку.
После ужина время тускнело, напитывалось мягкой и непонятной в детстве грустью и томностью, подсознательным пониманием бренности и окончания важного этапа. Постепенно игры сходили на нет, всех домашних забирали родители. А нас, пятидневников, сводили в одну разновозрастную группу и сдавали ночной нянечке. Звали её тётя Катя и к ней приходил её муж. Он был железнодорожник и приходил с большим аккумуляторным фонарём и ведром. Они держали поросёнка. Но могли и целую свинью. Потому что оба были толстые и сильные. А может они специально говорили, что поросёнка, чтобы заведующая разрешала брать для него оставшуюся еду – она ведь любит детей. Держать поросёнка означало вовсе не то, что вы подумали. На самом деле этого поросёнка никто не держал, к примеру, за лапы или ещё за что. Просто его впихивали в маленький загончик в сарае и иногда кормили помоями. Что такое помои после расскажу. А на самом деле это грязная вода от бани или мытья посуды. А посуду в то время мыли горчичным порошком. Я же знаю! Поросёнка зимой убивали и ели.
Тётя Катя была большая выдумщица. Она заворачивала в золотце самые дешёвые конфеты горошки и одаривала любимчиков – кто хорошо себя ведёт. Мне такая конфета досталась всего один раз. Я стеснялся хорошо себя вести и нарочно баловался, чтобы завоевать авторитет. Для этого иногда говорил глупости, называя попу жопой. А однажды даже выпустил белку из клетки, и тёти Катин муж, топая сапожищами, ловил её по коридорам, матерясь.
Как-то быстро и окончательно наступало время спать. Мы несколько раз отодвигали его, упрашивая нянечку ну ещё пять минуточек поиграть. И муж ей тоже говорил, что они намаются и быстрее заснут, но нет. Тётя Катя утверждала, что знает нас как облупленных и что вечером не уложишь, а утром не подымешь. Мы шли в кладовку за раскладушками и тащили их в группу. Кто повзрослее и посильнее, несли сами и подписанные именные матрасы со свёрнутой постелью. Всем спать!
Наутро оказывалось, что Петя опять напрудил. Это значит, он описался. На самом деле его звали не Петя, я специально изменил имя, чтобы ему было не обидно. Ему сейчас лет шестьдесят. Навряд ли он захочет, чтобы все узнали его детский секрет. Я видел его недавно, но даже в шутливой форме не стал напоминать прошлые косяки. Он солидный дядька на дорогой машине. И даже у него есть кожаный портфель, наверное.
Тётя Катя привычно развесила на просушку Петину постель и привычно сказала: – На горячую плиту. Это такое наказание – кто писается (прудит), тех надо вести на кухню и голой попой сажать на горячую плиту. Чтоб не писались больше.
Шли толпой на кухню. И Петя шёл, в одной майке и в тапочках, без штанов. Плакал, но шёл сам, временами вскрикивая тоненько от отчаяния, никто его не тащил. Я всё время удивлялся – почему он идёт, почему не убежит и не спрячется где-нибудь? Теперь думаю, что это было извращённое чувство коллективизма, страх оказаться вне общества. «На горячую плиту! На горячую плиту!» – весело напевали мы, пританцовывая. Перед плитой он опускал голову и смотрел на свою провинившуюся пипиську, шмыгая носом. Она приподымалась и опадала в такт всхлипываниям. Девочки хихикали, показывая на неё пальцами, и шептались о чём-то друг дружке в уши. Петя в страдании мотал головой, отгоняя дурные мысли. Наконец тётя Катя говорила: – Иди давай сюда, Семёнов! Он подходил, доверчиво приподымал руки, она подсаживала его на плиту.. Плита оказывалась холодной! Но он на всякий случай быстро вскарабкивался на неё ногами, чтобы не обжечь попу, и тут же спрыгивал на пол. Потому что всё, потому что наказание окончилось. И уже через пять минут Петя играл с нами со всеми, и никто не вспоминал о прошлом. Мы были дети.
Вот и всё. Я не написал ничего хорошего или плохого. Здесь нет ни восторгов, ни покаяний. Просто буквы, поставленные в определённом порядке.
Ну, а чтобы была какая-никакая мораль, проведу хлипкую аналогию с современностью. У нас на работе один пьяный токарь поленился пойти в туалет и ссал за станком. А мастер увидел, снял с него шапку и подставил под струю, а после нахлобучил ему на голову. Мы этому Серёге уже третий год про это напоминаем. Я вот подумал: как же взрослые жестоки! Но, правда, в домино мы с ним играем. Он неплохой игрок..
Светлана
2022-07-11
0
0.00
0
Разное
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Между небом и землёй
Есть невидимая нить
Говорили мы с тобой
Как её нам уловить
Как небесные края
До земли нам донести
Говорили ты и я
Было время без десяти
Шесть утра, а может семь
Шёл из ночи разговор
Забывая обо всем
Говорим мы до сих пор
Будем петь, писать, играть
Души светом озаряя
Бесконечно утверждать
Образ неземного рая
У творящих нет преград
Между небом и землёй
Есть любви чудесный сад
Где остались мы с тобой
Николай Зубец
2021-12-31
0
0.00
0
Эхо моей Антарктиды
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Пресная вода из морской получалась у нас не дешёвая, но если сравнить с закупкой за валюту в иностранных портах, то очень выгодная. Установку по опреснению, в которой использовалось моё изобретение, смонтировали на китобойной флотилии «Советская Россия» во Владивостоке. Я собирался на испытания. А это восемь месяцев у берегов Антарктиды с заходом в Сингапур и Австралию. Экзотика! Прошёл уже парткомы и райкомы, как это было заведено тогда.

Но командировочка замечательная, увы, не состоялась. Из-за денег. Платить должны были в валюте, а это дело деликатное, охотников и без автора изобретения хватало. Я заявлял, что готов ехать и без специального финансирования, но почему-то тоже так не выходило. Наш профессор строгие телеграммы посылал, грозил срывом всех испытаний, но и это не помогло.

А пока вопрос ещё дебатировался, под мою антарктическую командировку шустрый наш снабженец успел приобрести штук пять или шесть утеплённых костюмов. Дотошный, упорный и старательный дед ходил для этого и к ректору, и к главному бухгалтеру, показывал утверждённые календарные планы, доказывая, что это необходимая спецодежда научного сотрудника. Деньги-то были, но бюрократических препонов было ещё больше. Костюм "Метелица" – это такая утеплённая куртка с клапанами разными, с капюшоном и высокие по грудь брюки с помочами, тоже очень тёплые.

Короче, с Антарктидой, с морем Росса мне крупно не повезло. Только слетал во Владивосток, проводил удачливого коллегу. Да, побывал на «Советской России», на этом гигантском корабле, который вряд ли бы поместился на центральной площади нашего города, а по высоте был, как серьёзная многоэтажка.

Помахал ручкой.

И через восемь месяцев прилетал встречать флотилию. Мне подарили рулон китового уса, зуб кашалота и даже крыло альбатроса. Испытания прошли очень успешно, планировали строить крупную установку, способную обеспечивать всю китобойную флотилию. Вскоре, правда, саму эту флотилию пустили на металлолом, но это к делу не относится.

А, вот, костюмы антарктические остались у нас в лаборатории.

Времена ещё были советские. Вскоре меня как единственного мужика в этом коллективе заставили сделаться механизатором, и гоняли каждый год в колхозы на полевые работы весной и осенью, где очень был кстати тёплый костюмчик. Не брал я ватные штаны, но курточку использовал всегда.

Ну, никак не мог я отвертеться от этих дел механизаторских. Только увольняться, а работу свою любил.

Но не хотел при этом, чтобы коллеги жалели меня. Делал вид, что мне всё нравится – ни с того ни с сего бросать привычную жизнь, менять вдруг любимую лабораторию на кабину трактора или комбайна, расставаться с комфортным бытом и регулярно перемещаться в стихию помойных вёдер, в мир печного отопления по внезапному приказу райкома партии, в которой никогда не состоял.

Да, бравировал перед нашими дамами романтикой сельских просторов, особым чувством умиления, с которым сеятель созерцает идущие за горизонт результаты труда своего в виде бесконечных пространств зеленеющих всходов. В этом, между прочим, есть что-то такое настоящее, сильное, но прямо скажу, что дам научных эта лирика совершенно не трогала. А, вот, байки об очень хороших заработках, весьма интриговали.

Да, на работе зарплата сохранялась, там – примерно столько же получал обычно. Но при этом всегда терял я свою подработку – репетиторство. За время колхоза часть учеников, увы, разбегалась. Так что, в целом по финансам я прогадывал.

Но гордо бравировал.

А выгода была, конечно, но не такая. Во-первых, отгула. И как я только сейчас понимаю, для здоровья польза подольше быть на свежем воздухе, в полях, да и просто в отгулах вне вредной химической лаборатории. Так много коллег, к сожалению, чудесница-химия отметила своим суровым влиянием.

Тогда об этом не думалось, я только злился, но ничего не мог поделать.

С полей возвращался отдохнувший, загорелый и, как они понимали, с большими деньгами.

Рваться в механизаторы моих милых химичек это не побуждало, конечно, но зависть к получкам светилась в глазах.

Я, это видя прекрасно, намекал для усиления эффекта, что специально напросился в механизаторы. Это их вообще бесило – какой я хитрый проходимец.

Антарктическая курточка моя при регулярной работе на тракторе потихоньку загрязнялась. Там были чёрные костюмы "Метелица" и только один цвета хаки. Я выбрал его.

На животе у куртки от солярки и масла появилось большое тёмное пятно. Жена, как могла, чистила, но пятно с каждой посевной кампанией делалось всё очевиднее. Запросто мог бы и другую взять куртку, но выбирал всё ту же, красоваться там не собирался.

А зависть всё росла, и, вот, я как-то возвращаюсь с посевной, сверкая загаром, привычно забрасываю куртку цвета хаки на полку в лаборатории, а мне начальница, ничуть не смущаясь, и явно при полном одобрении дамского коллектива заявляет, что я на свои бешеные заработки должен спецодежду отдать в химчистку, обязан даже.

Знал прекрасно нравы своих коллег, но всё ж не ожидал такого выпада. Решительно и сразу всё посылаю к чёрту. Во-первых, куртки как бы под меня куплены, в других отделах такой трюк не прошёл. Во-вторых, в колхоз и именно на трактор меня сама начальница направила, это не забава моя – я не должен за повинность ещё и платить. Плохой куртка стала по производственной необходимости. Могу ведь просто заявить, что она изорвалась на сельхозработах. Списывайте и идите вы, милые коллеги мои, на фиг. Обидно, конечно.

Хотел себя успокоить, что дамы просто не в духе были в тот день, но такие разговоры возобновлялись, и стало понятно, что милый дамский коллектив единодушно и убеждённо меня осуждает. Особенно это забавно, что почти все они избегали даже однодневных поездок в колхозы в основном за счёт того, что я своим механизаторством перевыполнял эти показатели нашей лаборатории. Но бог с ними.

И вот, я на пару дней в какую-то командировку уехал. Не в колхоз, а по основной научной работе. Приезжаю, а мне снабженец наш – старый служака – квитанцию предъявляет. Там сумма какая-то, а с меня он требует всего три рубля. Никак я не врублюсь в эти рубли.

А получилось забавно. Я задолго до этого подал какое-то рацпредложение, включил туда и моего молоденького лаборанта. Парень старательный, толковый, ему это пригодится при дипломной работе, он вечерник. Как только я уехал, позвонили из отдела изобретательства, что надо получать деньги за эту рацуху. Бабоньки быстро смекнули всё, попросили, чтобы лаборант как соавтор и за меня получил. И тут же мою долю сцапали – способны наши дамы к вдохновенному творчеству, особенно в деле восстановления истинной справедливости!

Исполнительный снабженец ничтоже сумняшеся относит куртку в химчистку. Там моих премиальных на это безобразие не хватило, и он свои кровные доплатил, дурачина – правда, всего трояк.

Вот, эту доплату с меня и желает прилюдно получить по официальной квитанции химчистки.

Пришлось как раз прилюдно разъяснить коллегам, что по закону деньги за изобретательство и рационализацию неприкосновенны, их запрещено изымать даже для алиментов. Заявил, что устрою разбирательство по всей форме. Все смолкли, хвосты поджав. Снабженец, тем не менее, хотел было про кровный свой трояк внести ясность, но начальница на него со значением посмотрела.

Не стал, конечно, ничего я разбирать – ну, лаборанта простодушного подвёл бы и добрую кассиршу, которую прекрасно знал.

Вспомнилась, однако, китобойная флотилия, благодаря которой у нас эта куртка раздора возникла. Уж и не знаю, повёз бы туда этот утеплённый костюм, если бы всё удалось. Как бы там ни было, не суждено мне в куртке цвета хаки штормовать в далёком море Росса, вытягивая из его солёной воды питьевую, наблюдая королевских пингвинов на льду Антарктиды, пришлось в ней скромно пахать наши чернозёмы, а потом ещё выслушивать забавные упрёки милых дам.

Что за беда, однако!



Балерина
2021-08-27
0
0.00
0
Интермеццо без слов
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Драгоценный! Если ты сегодня забрался сюда, в мое скандальное одиночество, значит ты жаждешь именно этого. … Я сейчас тоже хочу такого, я сижу над клавой, как над
забавой, и перебираю мурашки букв, а у самой мурашки
по коже … И здорово, и весело, и хорошо!
На мне легкий халатик, я в него влитая, как порция в
рюмку. Он распахнут, у меня красивая грудь, небольшая
2 размер, ну и что? Нежная как подснежник, как ландыши
на снегу, притихла, как невеста на свадьбе. Ой, то ли тут будет!
А ты романтик – так будь как романтик, да не зануда …

На ножках моих чулки прозрачные, очень тонкие, по эффекту почти как воздушные … Они совершенно новые,
завтра я выйду в них в город, но сегодня я хочу в них
балдеть.
Вся эта красота сливается в классические туфли на высоких каблуках. Они красного цвета, то есть они эротичны. Да, я хочу быть эротичной, фишка такая.
Раз ты сегодня гостишь у меня, значит, ты настроен у меня
отлизать … В этот интимный вечер, когда стрелки вот – вот
прильнут в поцелуе, пусть вечер будет без церемоний.
Поэтому я сейчас … Без трусиков, я уже готова, и пиздёнка
моя как то так раскисла в предвчувствии грядущей близости.
Да, она уже распухла, как губки бантиком …
Твой проворный язык – это как раз – самое то, на что я хочу
напроситься. Нарваться, уж если! Я верю, он будет как у разгильдяя и кобелино, и ты закатишь мне шикарный отлиз.
Шикарнейший, как в ночь после свадьбы. Вылижешь чулки
и пи на отлично.
Я распахнула аккуратные ножки, они утонченны, они ухожены, я ведь днями среди людей хожу! Так что моя презренка
на воле, но сейчас я прикрыла её ладошкой. Торопиться
не будем … Будет она ещё, как букет на лужайке, дойдет и
до этого, вались и катайся!

А пока пи трепещет, как живые цветы …

Приближайся чувак, я ведь тоже сидела! Как это там бывало
у Маугли: мы с тобой не одной ли крови? Близ, ты намерен
заценить эту самую плиз, но сначала: поухаживай и отлижи!
… Чулки, это тот целлофан, с которым ты справиться должен.
Там, под ними – подарок.
Так что всё пополам, на двоих! Эту ночь, эту плиз, на
двоих!

… Как мне сегодня хочется, в эту чуткую ночь, и дурить, и шалить, и балдеть! Вообще – оборзеть! И вот теперь написать, вот сейчас, написать, то, что я просто – pizda … Да, порнозвезда местного разлива, и есть все основания не засветить лицо.
Мне такого не нужно, это не катит!

Так что давай, дружок, вываливай из плавок свое семейство,
свое хозяйство, свой ух – в комплекте с товарками – яйцами!
Давай пацан, нефиг стесняться, я хочу, чтоб ты сейчас
загорелся по – полной! Давай мужик, я хочу … Без дураков,
я хочу, чтоб твоя залупа корячилась, как в анекдоте, просто чтоб похоть тебя такая задавила, взяла в оборот, подняла на
рога!
Пусть других давит жаба – так говорят, а тебя пусть оприходует похоть. Красный стручок, которого ты вывалишь
так внаглую – это такая красава!

Так что действуй, урган, совершай такое! Делай давай, хоть
ты у меня и не первый.

Николай Зубец
2021-08-04
0
0.00
0
Счастливая
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  18+

Мой дорогой и уважаемый читатель! Незамедлительно хочу предупредить, чтоб было без обид. Перед прочтением я предлагаю отключить моральный строгий фильтр, как антивирус можно выключить на компе, – он не совсем уместен здесь. А склонным к ханжеству я вовсе не советую читать.

Слепую веру в автора, пожалуй, тоже отбросить стоит, ведь мало ли что можно написать, ведь всё, здесь приведённое, мне сообщили устно, что, понимаете, ещё сомнительней.

Но я привык писать от первого лица, как будто это всё взаправду со мною было, мне так удобней. Считайте это просто литературным трюком, естественным вполне – ведь все места, что в этом тексте встретите, и прочее, и прочее я сам прекрасно знаю.

Итак, уж я – не я, а некий персонаж, все совпадения, конечно же, случайны.


Я обожаю ездить на велосипеде. Особенно люблю один маршрут. На поезде с велосипедом еду до Дубовки. Коня седлаю и мимо пионерских лагерей до посёлка Маклок, там можно искупаться в озере, водички в роднике набрать. Потом на Плотовском кордоне окунуться в Усманку – шоссе проходит прямо у реки. И дальше до Рамони – там тоже непременно искупаться надо, уже в реке Воронеж, полюбоваться знаменитым замком принцессы Ольденбургской. А дальше до Задонского шоссе которое известно больше, как М4, и по нему вернуться. Всего примерно километров шестьдесят. С привалами, купаньями уходит целый день. По лесу, по лугам! А если в жаркий день проехаться так в плавках, то загоришь со всех сторон, как будто побывал на юге. Я так не раз катался, всегда с восторгом.

А в этот раз и друга заразил своим энтузиазмом – вдвоём, конечно, веселее. С Сергеем мы работали в одной конторе, в колхозы нас обычно вместе посылали, а в таких экстримах дружба крепнет.

Как раз мы только что с уборочной вернулись. Был у него велосипед, но он на нём практически не ездил, любил машину больше. Сергея вряд ли бы сумел уговорить, но тут вмешались обстоятельства. Друзья нашли ему хорошую работу, и надо было срочно увольняться, не ждать положенные две недели. Начальница же наша, которая могла всё подписать, взяла путёвку на турбазу. Но это нам почти что по пути. Я обещал помочь уговорить начальницу.

Отличный выдался безоблачный денёк! Встретились на вокзале, билеты до Дубовки велосипедам тоже взяли. С собой провизия на целый день.

Дубовка. Запах леса и настоящих дач. Уже мы в сёдлах, колёса бодро, по-туристически шуршат и плющат жёлуди на кромочке асфальта, почуяв главное предназначение своё – лететь, сверкая спицами, навстречу ветру странствий. Да, впереди чудесная дорога, купанья в разных реках и даже настоящий замок. Такое настроенье у меня. Серёга так же чувствует? Или всё думает, разыщем ли начальницу, подпишет ли она – возможно, так, ведь он не ведает ещё всей прелести маршрута. Как оказалось, я тоже прелести ещё не ведал всей.

Вот первый поворот, за ним лагеря пионерские, а дальше путь к турбазам. Девушка на повороте голосует, но не реагируют машины. Не очень симпатичная, или все едут с жёнами? Какое нам-то дело? Но тут коварный бес Сергея за что-то дёрнул:

– Девушка, подвезти вас? – Ну, на кой нам это! Ведь путь далёк, задержки нежелательны. А барышня обрадовалась очень:
– Ой, ребята, правда, подвезите! Час уже стою.
Остановились. Я с изумленьем на товарища смотрю, Но он и сам не ожидал такого оборота.

Делать нечего. Садитесь, говорю. Ко мне, естественно. Ведь только у меня на раме ещё одно седло, катаю часто сына. Даму приходится сажать бочком, комфортнее, конечно, чем на голой раме. Не очень тяжёлая, не очень габаритная – отлично уместилась. Лет ей так, пожалуй, двадцать пять.

Поехали.

Скорость заметно сбавилась. Зачем она стояла час? Пешком дошла бы. Но выясняется, что её лагерь вовсе не в Дубовке, как я предполагал наивно, а здОрово подальше. Что ж теперь поделаешь!

Педали крутим и беседуем. Зовут Зоя. Работает на кухне в пионерлагере завода. Сама заводская. Дочка там бесплатно получается. Дома муж алкаш. Вот, ездила посмотреть, что там у него. Ничего хорошего – одно расстройство.

А скажем между тем, что ехать на велосипеде с пассажиркой контактно очень, весьма тактильно, её натуру чувствую, конечно, излишне хорошо, хоть и стараюсь отвлекаться от острых ощущений специфических. Да-да! Прочь эти мысли! Ведь мы совсем здесь не по этой теме, нас ждёт такой далёкий, такой прекрасный путь. Однако жгучие флюиды прицельно проникают, прекрасно чую эти флюидные волны.

А пассажирка Зоя по мере продвижения щебечет всё живее. Уже поведала, что в заводской газете стихи её печатают, куда-то хочет поступать учиться. Ей явно нравится вот так вот ехать с нами. И с каждым километром дачного шоссе становится непринужденнее – смеётся, шутит. И наконец, так доверительно нам сообщает, что с мужиками у них очень плохо – один электрик на весь лагерь. Переглянулись мы с Сергеем.

И тут я как-то начал вроде забывать, куда мы едем, собственно. А замок – наш путеводный символ – терять стал чёткий контур, его другие мысли опасно оттесняют.

Дубовку мы давно уж миновали и по шоссе между сосёнок молодых к развилке подъезжаем.

Налево – к турбазе нашей, а к её лагерю– направо, километра три.

Кто ж знал, что так ей далеко?

И я предательски Серёже предлагаю всё без меня решить с шефиней. Конечно, не очень это здорово, но Зою в лагерь доставить надо, не бросить же её на полпути! А замок рамонский – он чуть подождёт, не до него пока раз тут такое дело. Сергея буду у лагеря ждать. Всё понял верный друг, мне незаметно подмигнул и скрылся.

Доехали мы с Зоей молча, и я уже не отгоняю от себя невольных ощущений. Нет-нет, мы не меняем планов! Всего лишь небольшая задержка получается, вполне можно считать, что форс-мажорная, гуманитарная, пожалуй. Ну, чуточку попозже на горе предстанет пред нашим взором старый замок, он в голове ещё вполне маячит. Кто ж знал, что встретятся такие обстоятельства, такие ощущения. Нет-нет, пока по плану всё.

Снял аккуратно Зою с детского седла. Рамонский замок миражно отдалился в этот миг, прозрачно задрожал. А она:

– Немножко подожди – я забегу к себе, переоденусь.

Прилёг под кустиком рябины. Что-то долго не появляется. Неужели решила так пошутить? А я из-за неё оставил друга в ответственный момент!

И когда совсем уж осознал, что разыграли нас, она с улыбкой вдруг возникла из-за сосен. Переоделась странно. Была ведь в лёгком платьице, вполне уместном в жаркий день и вообще уместном, а тут предстала в брюках и даже в свитерке. Ну, бог с ней!

Зашли чуть дальше от шоссе. В лесу везде уютно летом. Дорогу, впрочем, я из виду не теряю, хотя ещё и рановато Серёже прикатить.

Как что снимали и вообще как что, описывать, конечно, я не буду. Вполне всё тривиально и банально. Вот, разве что, немного поразился её искусностью и опытностью явной. Откуда бы всё это при муже алкаше? Ну, дело не моё! Вполне доволен я, приятно, что без обмана вышло. Да и ещё один момент занятный – хоть Зоя мне уж вроде не нужна, не мог я не заметить её преображение – заметно стала симпатичней. Да, ярче! Как будто подсветилась изнутри. Да, там, когда ещё голосовала на шоссе, да и когда везли её, была какой-то серой мышкой. Я и сажал её не очень-то охотно. А здесь, хоть в блёклом этом свитерке, такая симпатяга! Отметил это, впрочем, мимоходом.

Мы между тем поближе перешли к дороге. Там никого, лишь редкие проносятся машины. А между соснами кусты малины дикой. Спелая, не очень много, но лакомиться можно. Я прикинул, что мы пока не больше часа потеряли, скорее бы Серёжа появился!

– Ну, – Зое говорю, – можешь и идти, там дочь соскучилась, а я тут подожду.
Она:
– А как Серёжа? Я ж видела, как он тебе подмигивал, мне кажется, он тоже хочет.

Вот это да!

И как она сумела те перегляды уловить! Никак не нахожу, что ей сказать, но всё же сформулировал:

– Наверно, не откажется. А как себе ты это представляешь?
– Да просто. Вы ж друзья.

Я очень удивлён. Малину шиплем. На дорогу Зоя тоже смотрит и запросто, без всякого стесненья поясняет, что в жизни у неё такие опыты бывали, а муж уже давно не претендует ни на что. Забавно.

А вот Серёжа катит. Всё подписал, с шефиней даже на веранде кофейку попил, доволен.

Глазами вопрошает, как, мол, мои дела?

Зоя, делает вид, что её ничего не касается, малиной занимается в сторонке, хотя понятно, ей очень интересна реакция Сергея. Подальше чуть его отвёл, пытаюсь объяснить, что тут серьёзный назревает аттракцион. Совсем не понимает, о чём толкую, интересуется, удачно ли всё получилось у меня.

– Да не в этом дело, – говорю. – Ты пойми, что Зоя предлагает.

С трудом доходит до него. Всё выясняет, не путаю ли я что. Да так, говорю, прямо и заявила, конкретнее уж некуда. Сомнения всё бродят у Сергея, не померещилось ли мне, не спятил ли. Но потихоньку, с долей недоверья, идею вроде уловил.

А Зоя, издали вполне постигнув итог секретных прений, подходит с улыбкой:

– Давайте всё же от лагеря отъедем.

И только тут я понял, что она оделась как раз для велоприключений. Чертовка запросто нам карты путает!

Опять мы в сёдлах. Путь на Маклок. Да, он есть на нашей первоначальной трассе. Но стопоримся у сельмага.

Ещё не осознали мы, что именно вот в этот миг, у этой торговой точки реальный крест поставлен на нашем путешествии. Наивно я ещё лелею мысль достичь Рамони, вырваться на трассу М4. Напрасные мечты.

Берём, конечно, водочку для нашей новой миссии, которую и сами осознаём не чётко. Но допинг явно нужен. А закусить ещё из дома взяли.

Проехали Маклок, воды попили в том роднике, который был в прекрасном нашем плане. Но в корне поменялся наш приоритет.

Опять контакт велосипедный плотный с Зоей, но он уже меня не напрягает так, хотя я замечаю, что объективно выглядит она всё привлекательней, красивей даже. Забавно, что едем сейчас в молчании полном, нас охватила скованность. Да, мы друг друга прекрасно понимаем, совместный план имеем, но вроде как стесняемся намеченного действа. Высматриваем место поукромней. Казалось бы, дорога по лесу, чего искать-то. Но нам нужна особая надёжная укромность!

А где ни остановишься, или тропинка явная возникнет сразу, или даже бродит кто-то. Ну, что, казалось бы, в лесу в жару такую этим людям надо. А жарко, правда, очень. Даже парит! На велосипеде с ветерком не очень и заметно, а в чаще – духота.

Ну, выбрали местечко. С чего начать?

И вдруг прямо с небес нам знак, подсказка, помощь. Всё резко потемнело. И дождик. Сначала слабый, а вскоре ливануло. Жуткая гроза.

Едва-едва успели соорудить шалаш. Сосновых веток мигом наломали, обложили ими полуупавшее дерево. Там льёт, гремит, сверкает, а мы сухие. В укрытии уютный полумрак. Комфортно улеглись на травку, посередине, конечно, даму поместили.

Бутылку откупорили, пьём вкруговую прямо из неё. Смешные тосты, скованность проходит. Душевная такая обстановка, заметно мы смелеем.

Да, надо начинать. Мы это с другом синхронно осознали и одновременно резко потянулись с двух сторон к застёжке брюк у нашей милой дамы.

Вдруг неожиданно совсем она как вскочит, как завопит: «Вы что!!!» И тут как раз со страшной силой грохнул гром. Отпрянули в ужасе. Это ж статья лет на 7-10, групповое преступление. Неловко, совестно и очень стыдно даже! Мне-то особенно, не так истолковал всю ситуацию.

А она как расхохочется: «Ага! Испугались!»

Ну и шутница! Без нашей помощи сняла с себя всё лишнее. И улыбаясь, со знанием предмета ласкать обоих принялась. И мы в долгу не остаёмся. Ливень хлещет в лесу, капли небесные с хвои всё же нас достают понемногу. Но нам не до них, мы балдеем и млеем.

Совсем не к месту на мгновенье рамонский замок мне опять явился дрожащим миражём. Смогли бы добраться до ливня туда? Но не успел додумать эту нелепую мысль, как замок растворился.

Тут Зоя очень изыскано вопрошает меня, можно ли ей сначала заняться с Серёжей. Я вроде старший здесь, хозяин вроде. По праву первопользованья. Ну, а Сергей – наш гость. Великодушно разрешаю. Серёга рьяно принялся за дело, но Зоя продолжает и меня ласкать. Подобных ощущений я раньше не испытывал.

Но вот уж кажется, что время мне вступить, а он усердно продолжает действовать. Успею, но горит ведь!

А он всё пашет…

И очень Зоя правильно тогда ещё у лагеря заметила, что это всё возможно, поскольку мы – друзья. Да, непременное условие. Ведь, правда, хочется Серёгу просто оттолкнуть, тут просыпается инстинкт звериный. А если не друзья, то и ударить можно, а дальше уж пошло бы.

Он, наконец, освобождает место, вступаю я в игру, а Зоенька при этом ухитряется его затрагивать пикантно.

Всё это зажигательно, мы так меняемся, азарт не пропадает.

Больше всех, безусловно, блаженствует Зоя. Кайф непрерывный, и всё расцветает. Какая там девчонка заводская? Уж львица светская! Словечки умные отскакивают только, и к месту всё. Да, расцветает!

И поучает, делай так, вот так.

Особенно Серёгу учит. Я, говорит, твоей жене сочувствую, ты слишком механически работаешь, разнообразь движения.

Я хохочу.

Но вот, мы всё же выдохлись с Сергеем. Вылезаем. Дождя уж нет, с деревьев только каплет, трава сырая. Сергей, задумчиво струю пуская, изрекает:

– Ну и блядища! Учительница, ёлки-палки!

Зоя выползла, чтобы присесть за шалашом. Оттуда сообщает:

– Ребята, дорога прямо рядом – укромное местечко, ничего не скажешь.

И тут через полянку нашу, почти у шалаша мужик проходит. Да, очень глухое, надёжное выбрали место! Что за беда, однако. Смеёмся просто.

Снова в шалаш залезли, было, опять принялись за своё. Но жара! Кайф не тот. Да, гроза создала нам условия и так вовремя, к месту. А здесь парилка снова. Конечно, решили на речку, благо рядом она.

Мы снова в сёдлах, по узкому асфальту турбазы какой-то катим к Усманке.

Уже мы не просто компания, а сплочённое целое, мы славно сблизились. Своеобразная ячейка наподобие семьи в матриархате. Не смейтесь, что-то в этом есть. Ведь наша Зоя сейчас является каким-то центром. Не руководством, нет, но от неё исходят соединяющее импульсы. Она нас незаметно интригует, развлекает и, в общем, соблазняет.

Вот говорит мне: «Давай я порулю». Даю ей руль, но руки поместить свои куда? Держу за грудь, конечно. Серёга улыбается. Я тут обязан просто обнародовать открытие своё. Я заявляю, что именно в движении, особенно в езде по битому турбазному асфальту, при лёгкой тряске особенно приятно ощущать всю прелесть бюста, его вибрацию, его природную глубокую, манящую фактуру. Да, именно в динамике, при лёгких сотрясаньях. Я это сообщаю для гурманов. Но вот, уже мы подкатили к речке.

На пляже ни души, всех разогнал недавний ливень. Мы первыми явились после бури. Купаемся, конечно, голышом. Для нас уже естественно такое поведение. И в этом тоже вижу свою прелесть! Естественно и весело! А Зоя просто светится, ей очень с нами хорошо. И это с выпивкой никак не связано, не думайте – дурман от водки давно прошёл ещё в том шалаше.

Но мы не можем турбазный пляжик преобразить в нудистский, безлюдье не продлится долго. Забрались в густые камыши чуть в стороне на берегу, велосипеды туда протащили. Не одеваемся, нас можно обнаружить лишь с воды.

Зоя соблазнила и здесь.

Лежим разморёно на солнышке среди камышей высоченных. Серёжа закурил и Зою угощает сигаретой, балдеем. Вдруг всплески воды и скрип вёсел, это турбазная лодка. А мы голышом. Уключины пищат всё ближе. Сквозь камыши видны две пары на борту, скорей всего семейные, ведь так обычно отдыхают на заводских турбазах. Усманка – узкая речка, сейчас в упор перед нами пройдут. Уже одеться не успеем, да и лень. Забавно, как среагируют на эту вольницу. Дамы сразу заметили нас, заметили всё с полувзгляда. Мужики оказались тактичней, вроде нас и не видят, хотя засекли, безусловно. А женщинам глазеть и неудобно, и жутко любопытно. Как извертелись! Не прячемся мы, просто улыбаемся. Очень мне интересно, как они для себя объяснили такое явленье.

Мы забыли не только о замке рамонском, мы совсем позабыли о времени. Первой Зоя вернулась в реальность – надо в лагере что-то ей делать. Да и нам как-то надо домой возвращаться.

Везём её в пионерлагерь. Пригласила в каморку свою, принесла нам из кухни поесть. Вот и всё.

Да, ещё поцелуи. Счастливые глаза с прощальной тенью грусти.

Снова крутим колёса по дачной дороге к Дубовке, снова поезд, снова мы на вокзале в Воронеже.

Замка в этот раз не было.

Велосипед всё же – мощная штука! Других выводов делать не буду.

Моему дорогому читателю можно снова включить все моральные строгие фильтры. Смею надеяться, обошлось без обид.


Ampass
2020-12-27
5
5.00
1
юморной текст про историю
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Про доисторический период.

Современная наука полна противоречивых теорий и гипотез. Большинство новых предположений рьяно отрицается столпами классической науки, без рассмотрения записывая смелые и дерзкие теории в выдумки и фантазию.

Нам, молодым и инициативным искателям правды, это не по нраву. Мы объявляем о создании научного движения Молодые Искатели Фактов или проще говоря МИФ.
(Спасибо Роберту Аспрингу за Корпорацию Молодых Искоренителей Фатальности)

Наша задача показать все выявленные нами за долгие годы изучения факты искажения истории культуры всего человечества.

Начни мы с самого начала: с доисторического периода.


Уважаемые коллеги, представляю Вашему вниманию новейшую и изрядно подправленную версию истории развития мировой культуры.
Прежде всего хочется заметить что в нынешней периодизации культуры, на мой взгляд , допущены огромные и непростительные ошибки.
Но начнем с самого начала.
Доисторическая культура.
Как Вам всем должно быть известно современная наука считает, что в самом начале появился танец и ритм, но это в корне не верно. В самом начале появилась архитектура. Жить то где то надо? Под открытым небом не очень то и потанцуешь без одежды. Поэтому появились первые профессионалы - архитекторы. Они вырубали в твердом камне песчаника гигантские блоки и таком образом получали помещения для жилья. Вопрос освещения решался просто. Система зеркал.
Вы можете спросить откуда зеркала? Так все просто и элементарно: зеркала делали из чешуи домашних динозавров.
Вы спрашиваете из чего были сделаны инструменты архитекторов? Так ясно же что из костей тех же домашних динозавров.
Внутри пещеры были расписаны яркими акриловыми красками, которые, предвосхищая ваш вопрос люди получали из ... нет не от динозавров а из смолы каменных кактусовидных баобабов. Там же между прочим брали и иглы для шитья.

Самым известным произведением доисторического искусства по праву является так называемый черный квадрат Малевича. Нет нет я не оговорился, согласно последним исследованиям письменных источников, дошедших до нас на шкурах тех же динозавров тех кто расписывал своды пещер называли малярами, отсюда и взялось название - Малевич то есть тот, кто малюет, рисовать то никто толком не умел. Но вот один индивид умудрился нарисовать относительно прямой квадрат.

Наши предки не остановились на этом достижении и продолжили развиваться. Вслед за чёрным квадратом появились такие знаменитые настенные росписи как желток на жёлтом, белое на белом и красное на красном. Следует отметить небывалый уровень концептуальности и абстрактного мышления для тех далеких времён. Первые художественные объединения появились примерно тогда же, что отразилось в названии мест обитания, как например пещера четырёх братьев. Сохранились и имена этих замечательных живописцев, из звали Лео, Раф, Мик и Дон. На стенах этой пещеры был изображён радужный змей обвивающий землю, стоящую на спитых трёх слонов, стоящих на спине огромное черепахи.

Кроме живописи необходимо отметить и удивительные успехи в скульптуре. Известный и широко рекламируемый киндер сюрприз изобрели первобытные люди. Правда он был из глины, а не из шоколада, а внутри была не игрушка, а зерна окультуренных злаков. Назывались такие фигурки по имени божества плодородия Венерами. Фигурки раскрашивались яркими красками и дарились на день рождения девочкам, так что к 18 годам у каждой доисторической девушки было целое ожерелье из 18 фигурок. Самыми красивыми были фигурки племени Фа Бер Же, проживавшего на берегах Лимпопо и украшавшего своих Венер мелкой алмазной пылью и мельчайшими чешуйками рыбы арапайма.
Николай Зубец
2020-12-13
0
0.00
0
Отопление дали
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Когда я только привёз жену с сыном из роддома, в нашей хрущёвке отопление уже дали – ноябрь месяц. Но именно в этот день, именно в нашей комнате батарея вдруг сделалась холодной.

Не сразу мы заметили, но к вечеру всё стало очевидно. Пятница, звонить куда-то бесполезно. Перевели пока кроватку сына в другую комнату.

Понятно, надо действовать. Взял газовый ключ, отправился в подвал. Живём на первом этаже, сарайчик наш в подвале под нами прямо. И труба отопления из той холодной комнаты рядом как раз. Я это понимал, но для верности постучал по трубе, сходил домой, спросить, слыхали ли мой стук – тогда мобильников ещё не знали. Но мама и жена так заняты новорождённым, что на мои постукивания робкие внимание не обратили. Договорились, что ответят условным перестуком. Ну, убедился, что это именно та самая труба. А впрочем, какие могли быть сомнения – другие трубы все горячие и только эта ледяная. Вот, дальше что?

Опять стучал ключом, конечно. Сначала осторожно, потом от всей души, но децибелы градусов не прибавляли.

А радикальный план, конечно же, имелся – не зря я прихватил серьёзный ключ.

Частенько я бывал в подвале. Мы там храним картошку. Ещё в сарае полки делал, хлам всякий помещал. Ну да, видал там стояки. Они горячие зимой, в обмотке теплоизоляционной. Местами сбита изоляция, из труб торчат отросточки такие, завинченные колпачками вроде стаканов маленьких. Наверное, латунных. Они какое-то название имели специальное, но я забыл. Надо сказать, сейчас уж нет такого – всё заменили шаровые вентили.

А план, я говорю, давно созрел. В руках ключ газовый, вроде клещей с загнутым клювом.

Отверну-ка этот колпачок – может, пойдёт вода. Опасно? В холодной трубе она не может быть сразу горячей, да и напора нет, скорей всего, – ведь явно нет протока, а воду сверху подают. А если что – колпак на место сразу.

И клещевидным газовым ключом зажав латунную заглушку, стал отворачивать. Тихонечко и нежно. Стакан пошёл легко.

Мотивация, как понимаете, серьёзная имелась. Да, холодно у нас. Сынок малюсенький замёрзнуть может. Кто осудит?

Когда потом всё рассказал приятелю сантехнику, он ужаснулся. Мы, говорит, к этим колпачкам не прикасаемся, если в стояке не спущена вода. На эту тему есть прямой запрет. Чревато потопом.

Но у меня, говорю, мотивация. И ничегошеньки не ведал о запретах. Сынок-малютка замёрзает! Решительно кручу латунный колпачок.

И вот, уж можно без ключа рукой. Когда заглушка стала отделяться, чуть зашипело.

Я рад – процесс пошёл.

Вот уже снял колпачок, снова стучу по трубе.

Шипение усилилось – мёртвый стояк оживает! Тонкой струйкой вода полилась. Холодная. Я бью по трубе тяжёлым ключом. Подстраховаться бы слегка тут, хотя бы наживить латунную заглушку.

Но резко вдруг ударил пар, и сразу же с могучим рёвом хлынул кипяток такой струёй внезапной, что я отпрянул.

Заливает подвал, заливает сараи! Рёв мощной струи, шипение адское пара. Хотел рукой зажать, но лишь ошпарился.

Ужас.

Захватил колпак рукавом куртки и снова на эту ревущую амбразуру!

Прижимаю, стаканчик трепещет в струе, жгущие брызги в лицо, во все стороны.

Бац! На лампу брызнуло – и тьма в бушующем подвале воцарилась.

Пытаюсь на ощупь попасть на резьбу но струя вышибает стаканчик из рук!

Темнота. С шумом хлещет вода ниагарским потоком.

Вот тут я очень сильно испугался.

Вдобавок сверху молотят по трубе.

Фильм ужасов какой-то!

Каюсь, была и мысль сбежать. Никто ведь не видал, как я спускался. Но чем всё кончится? Зальёт подвалы кипятком, зальёт картошку, да, может, уже и заливает – стою в воде горячей. Шипит всё в темноте, всё хлещет, и стало жарко, словно в русской бане. Сверху нервный стук.

Я в кипятке, сгибаясь под потоком, каким-то запредельным чудом нащупываю всё же несчастный колпачок. Отчаянно прижал его к взбесившейся трубе и снова чудом наживил-таки резьбу. Ошпаренными пальцами вертел свой ключ.

В подвале тишина настала.

Ура! Стояк горячий.

На ощупь отпер свой сарай, включил там свет – вода уже зашла, но не достигла ящика с картошкой.

Взорвавшуюся лампу в коридоре заменил – спасибо, был запас.

Под ногами – река. Я совершенно мокрый - до майки, до трусов и весь в разводах белых. Ведь в воду батарейную, я знаю, что-то добавляют.

Да, в очень жалком виде иду домой.

Но с доблестной победой.

Жена оторопела, меня увидев. Но так сердито:

– Где ты всё ходишь! Стучу тебе, стучу. Ведь отопление давным-давно уж дали.
Николай Зубец
2020-11-15
0
0.00
0
Тайная вечеря
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  – Мама, это памятник врачу?

Она ведёт в больницу сына. При входе памятник Ленину облеплен снегом, вождь вроде как в белой накидке. Это взрослые Ленина видят. А мальчика ведут в больницу, трепещет он. Хоть долго убеждали, что ничего плохого там и боли никакой, но чуял фальшь. И эта белая заметная фигура перед входом тревогу вызывает.

– Это же дедушка Ленин!
– Самый главный врач?

Возможно, этот строгий образ мелькал уже в сознании сыночка, влетая из картинок в детских книжках, но заслонён другими персонажами, каким-то печником и почтальоном Печкиным, а может, Айболитом – ведь в голове настрой сейчас сугубо про врачей.

Детская больница. Очень грустное учреждение, хоть стены и расписаны весёлыми картинками. Мамаши заморённые, как будто бы приросшие к кроватям, где возлежат попавшие в беду их чада; пацаны с конечностями, задранными на растяжках, напоминающих орудия пытки. Травматология. Вот малец по коридору на детских костылях кузнечиком пропрыгал, задорно вроде проскакал, но всё же диковато это, вот милая девчушка с шеей, вытянутой странно, зажатой в высокий жёсткий воротник, очень медленно, неуверенно проплыла в палату. Везут кого-то на каталке, вприпрыжку рядом мамочка. А в ожоговом отделении! Дети. Страдают.

Я – учитель, школа прикреплена к детской больнице. Хожу по палатам, стараюсь разумное сеять, сам себе напоминая миссионера в африканской деревушке, – отчётливо не до меня здесь людям. Но, как ни странно, занимаются охотно, даже те – на растяжках. За это лишь одно почти всегда пятёрки в табель ставлю. Совесть не мучает, хотя оценки обязательно перекочуют в классные журналы, где учителя, возможно, подивятся, но по-другому не могу. Для ребят занятия эти вроде развлечения, вернее – отвлечения от навалившейся напасти. Связь с привычным миром, внезапно ускользнувшим из их жизни. С лежачими прямо у кровати урок проходит, а с остальными – стараюсь где-то в коридоре примоститься, лучше всего в холле на диванчике.

Это самые уютные места, где от кошмаров всех чуть-чуть отвлечься можно, кусочки небольничной атмосферы, оазисы спокойствия. Диван, над ним всегда картина, цветочек в плошке у окна. Тут же, как правило, пост медсестры – закуток такой, как в гостинице. Но там, в гостинице, всегда сурово восседает и зорко бдит дежурная по этажу. Здесь же совсем не так – обычно пост бывает пуст. Лишь изредка впорхнёт изящная сестричка, по-деловому, но проворно что-то чиркнёт в каком-то документе, с места на место чего-то переложит и непонятно как, но вдруг исчезнет. Испарится. И долго кажется, что там она за стойкой, просто наклонилась, но приглядишься – никого и вправду нет. Виденье мимолётное, мираж. Пост опустеет вновь надолго.

По вечерам, когда больница затихает, когда тускнеют коридоры, здесь лампы загораются настольные, посты становятся особенно уютны. Здесь даже происходит какое-то подобье светской жизни. Тусовки вроде, ведь есть и старшеклассники, есть те счастливчики, кому выписываться скоро, есть просто пофигисты. Да, здесь случается и первый флирт, девчоночьи секретики, разборки пацанов. Меня не опасаются, ко мне привыкли, знают, что не потревожу.

Вот, дело к вечеру, сижу я на диване в холле с ученицей, втолковываю что-то, а напротив, на сестринском посту, уж потихоньку собираются ребята, почти всех знаю – мои ученики. Понятно, что играют в карты, запрятались за стойку, набились тесно, кто за столом сидит, а кто и на полу. Запрещено, конечно, строгие училки, воспитатели – такие персонажи в больнице тоже есть – давно бы разогнали, но я не понимаю вроде.

По коридору длинному идёт мамаша, к посту уже подходит. Эффект настольной лампы, манящее влиянье огонька! Ребята попритихли, поглубже спрятались под стойку. Но чувствует мамаша, что кто-то там сидит, и свет от лампы пространство оживляет. Ей высказаться надо, видно, что кипит негодованьем праведным.

– Так же нельзя! Я жаловаться буду!

К кому она взывает, непонятно. Но обращается туда, за стойку, где вроде и находится какая-то администрация. Да, так непросто разыскать того, кто разрешить насущные проблемы может, а к вечеру в больнице – тем более. Разгневанной, взволнованной мамаше мнится, что, наконец, она нашла ту именно инстанцию, где можно волю чувствам дать, где можно даже требовать. Ещё подогревает то, что ей не возражают, а слушают внимательно, она по-женски очень верно чует, что там за стойкой её боятся.

Что надо ей, понять нельзя. То ли не дали какой-то документ, то ли не разрешили что-то. Эмоции одни. Но вот, она уже весь выразила гнев и ждёт ответа. Там тишина, конечно.

И я уже хочу ей пояснить, где можно в это время отыскать медперсонал, хоть как-то облечённый властью, но из-за стойки вдруг раздался спокойный, твёрдый голос, вернее голосок:

– Вы не волнуйтесь! Мы постараемся всё сделать. Вы домой идите.

Да, это же один картёжник выдал, мой ученичок! И как похоже на голос медсестрички юной. Шутник! Но натурально как, способный очень парень, не зря ему пятёрки ставил!

Мамаша лишь промолвила:

– Спасибо! Я завтра к вам приду.

И успокоившись вполне, пошла больничным коридором.

Мы с ученицей вскоре тоже удалились, а юные картёжники на сестринском посту свой тайный вечер увлечённо продолжали.

Пусть отвлекутся!

Николай Зубец
2020-11-12
0
0.00
0
Богданчик
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  У дяди Жоры, нашего соседа по хрущёвскому дому, обеих ног не было совсем – инвалид войны. Он часто, да почти всегда, задумчиво сидел у дверей подъезда на своей низенькой деревянной коляске, почти дощечке с четырьмя маленькими колёсами, и курил, курил, не переставая. Его худое, очень смуглое лицо выражало полную отрешённость, как будто он витал в другом каком-то измерении, да и общаться с ним затруднительно – надо было либо сгибаться пополам, либо объясняться свысока, что уж никак не вязалось с его ветеранским обликом. Но стоило заговорить, и сразу же почувствовал, что это добрый, умный человек, общительный вполне. Его симпатичная жена, тётя Лиза, уже после войны родила трёх сыновей.

Дядя Жора, случалось, выпивал. Как-то раз супруга попросила занести домой его, уснувшего на своей коляске. Совсем он невесомый. Ещё для выездов имелась большая коляска с велосипедными колёсами. Хотя они и жили на первом этаже, её трудненько было заносить в квартиру, и инвалиду разрешили иметь свой небольшой сарайчик во дворе. Мы подружились из-за сарайчика. Я на стипендию студенческую купил мотороллер, совсем не думая, куда его буду ставить. Сначала к другу попросился, который в частном доме жил. Закатывал порой к себе в квартиру, в коридор – мы тоже жили на первом этаже. Но это всё не то, конечно. И дядя Жора, мои мытарства наблюдая, подзывает как-то:

– Ставь в мой сарай, – и ключ даёт отдельный.

Как я, студент, мог дядю Жору отблагодарить? Раз в месяц, опять же со стипендии, брал бутылку водки и отдавал ему – сначала он отказывался, смущался очень, но всё же я всучал свой магарыч. Обычно эта процедура проходила в его обыкновенном месте – у подъезда. Он брал бутылку, и мгновенно, как у хорошего иллюзиониста, она куда-то исчезала с глаз. То ли под мышку помещал, то ли под себя пристраивал, и эта виртуозность поражала при вроде полной невозможности куда-то что-то скрыть – ведь это был всего лишь маленький, худой обрубок человека на небольшой доске.

Слабость к спиртному он щепетильно, очень тщательно скрывал, но в этом можно было видеть не то дешёвое, подчас комичное стремление завзятых алкоголиков «прилично» выглядеть, а проявление высокой, благородной силы духа, которая в неистовой борьбе с непоправимо изуродованной плотью не поддалась ей и существует уж в значительном отрыве от неё. Иногда для передачи моей арендной платы заходил к нему домой, в глаза бросалась, конечно, бедность, но очень чистоплотная, и дух взаимоуважения в семье. Тётя Лиза, смотрела на меня с немым укором, я даже попытался было обойтись без водки, зашёл с деньгами, но их не взяли ни дядя Жора, ни она.

Ещё он сапожничал. Очень быстро, дёшево, изящно даже чинил соседям обувь. Наверно, больше по ночам работал, ведь днём всегда дымилась папироса на его посту.

Да, сыновья родились, когда уже он был без ног. Братья Богдановы. Все трое пацаны отличные – красивые, смышлёные. Я подружился с Сашей, младшим, который больше всех похож был на отца. И почему-то только его все называли Богданчиком, по фамилии, а остальных – по именам. Поначалу к нему относился, как взрослый к мальчику – он помоложе лет на десять. Бывало, съезжу на заправку с ним на мотороллере, бывало и на речку. Он помогал мыть мотороллер, а то и вовсе сам помоет – всегда охотно и как следует. Быстро взрослел, вот уж смышлёный, ловкий и красивый парень. С отцом очень дружен; наверное, любимый самый сын. Отца боготворил, заботился всегда об инвалиде, особенно когда тот примет лишнего. Его военные истории, очень гордясь, мне пересказывал, перечислял серьёзные награды, которые дядя Жора почему-то никогда не надевал. В сарае-гараже хранился инвентарь сапожный, и Саша знал его прекрасно – наверно, помогал отцу.

Слёг дядя Жора, когда был Сашка в армии. И умер сразу, лишь его дождавшись. Я помню у подъезда гроб. Блестят военные награды. Рыдает тётя Лиза, два сына слёз сдержать не могут. Соседей много. И только Богданчик в солдатской форме высокий и худой и очень по-отцовски смуглый стоит, совсем не замечая никого, стоит без слёз и смотрит, смотрит на отца. Как они похожи! Да, очень! Даже и теперь. И ясно так представилось, что дядя Жора тоже очень стройным и высоким был. Не видел никогда сын в полный рост отца, не мог побегать с ним, под потолок забраться на загривок. И только вот сейчас, в гробу, отец его, как и у всех, нормального, большого даже роста. Да, именно вот их – отца и Сашку – соединяло что-то очень прочно. И молча, не проронив слезинки, сын младший больше всех скорбел.

Прошло уж много лет. Но ненормально пусто смотрится подъёзд без низенькой фигуры на дощечке. Глаза закроешь, наш представишь двор – он там всегда, дымится папироса, и в облачке внизу под дверью витает всё худой и смуглый профиль.

Сараем Жориным я пользовался долго, мне тётя Лиза сразу отдала его. Старалась не заплакать, когда был этот разговор. Там у меня с годами менялись мотороллеры и мотоциклы. Как вспомню это время!

Но затевалась стройка, сарай этот снесли. Едва успел перекатить под окна «Яву». Забрал канистры, хлам кое-какой и перенёс в подвал под домом. Потом сумел построить сам сарайчик, который тоже вскоре был снесён. Пришлось расстаться с техникой.

Впрочем, ненадолго. Купил уже машину и крутился я без гаража. Затем в кооперативе строил пару лет. За городом практически, разве сравнишь с сарайчиком в своём дворе! Смирился.

Пришла пора монтировать проводку в новом гараже. Я хитрую составил схему, всё закупил, что надо. Но ясно понял вдруг, что этот сложный план мне самому не воплотить вовеки. Ведь мой гараж двухъярусный, с подвалом, с мастерской.

Тут мне удачно так Богданчик подвернулся. Давно он на заводе как раз по электричеству работает. Женат, отец уже. Толковый очень, взрослый человек. Ну, выпить не дурак. По выходным берём с ним, что положено, закуску и едем на окраину в гараж. И потихонечку штробим, монтируем и тянем провода.

Всегда после работы, конечно, посидим. Гаражная идиллия мужская. Ведь денег он не брал принципиально, и приходилось, вот, сидеть, но это и приятно с хорошим и весёлым человеком. Да и работали мы весело, без спешки, с анекдотами и шутками.

Уже в подвал вести проводку надо. Протянули от соседа переноску, и Сашка спустился первым.

Вдруг слышу громкий вскрик оттуда. Я испугался – что там? Крик непонятный. «Сашка, ты что?!» В люк заглянул.

Он с переноской в руке стоит в углу у кучи керамзита. «Что с тобой?!» Не отвечает. Я тоже быстро вниз. «Что случилось?!» Молчит, недвижим, как заклинило его. Гримаса непонятная во всё лицо.

И тут я вижу, что перед ним валяется тележка – та именно тележка его отца. Я и забыл уже, откуда это. На ней возил я керамзит –– на стройке очень пригодилась. Сюда попала, конечно, из того сарая во дворе.

Но что это для Сашки означало! Через столько лет! На самой окраине города, у чёрта на куличках, в тёмном углу подвала чужого гаража, ни с того ни с сего внезапно встретиться с реликвией семьи. Ведь он родился, когда отец уже словно прирос к тележке этой. По сути для него ведь это часть отца! И как же я безжалостно и грубо сумел столкнуть его с таким переживаньем. Хоть как-то подготовил бы. Но я ж забыл.

- Жорина… - лишь смог выдавить Саша.

Он никогда отца не называл так. Могла лишь тётя Лиза. И в этом было что-то. Он вроде как увидел это глазами всей семьи и чувствовал за всех.

Саша, наконец, из этого оцепененья вышел, перед реликвией склонился, положил рядом лампу и ещё долго-долго молча разглядывал, трогал. Конечно, помнил до трещинки мельчайшей.

Я понял, в этот день уж никакой работы не получится. Выбрались наверх. Молча нехитрый стол накрыли.

И посидели молча.





Николай Зубец
2020-11-05
0
0.00
0
Чёрная птица над белой сиренью
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  На заднем дворе института вдруг, ни с того ни с сего, распустилась шикарная белая сирень. Из каменистой тверди испокон веков торчали лишь длиннобылые хилые палки, и, мимо проходя, никто бы не представил, что здесь подобное явиться может. Вдобавок тень, тень постоянно – не зря все институтские тут любят оставлять машины - ведь с трёх сторон от солнца надёжно прячут стены, открыт один лишь север – ну, как произрастёшь? И только холодная Полярная звезда всегда дежурит над чахлыми кустами, мерцая по ночам. И вот, откуда ни возьмись – роскошные белые грозди!

Охранник Александр ещё при утреннем обходе любовался невиданным зрелищем. Цветов не так уж много и в основном на самом верху, но белые-белые крупные грозди просто озарили угрюмый, тусклый двор.

Напарнику – Анатолию – сообщил про сирень, как о главном результате обхода, и они вместе долго смотрели в окно.

Когда в обед Александр направился в столовую через этот двор, увидел - о ужас! – сирень ломают. И кто! Степенный старикан, завлаб Попов с кафедры физики, его все знают. Не дотягиваясь до цветов, старый завлаб очень сильно, просто опасно наклонил ствол и отламывал самую верхнюю пышную гроздь!

- Как же вам не стыдно такую портить красоту! И так еле росла, а вы!

Попов смутился, покраснел, как будто его застали именно за серьёзным преступлением. Александр в форме, при исполнении действительно напугал его. Выпустил даже ветку из рук, которая, упруго распрямившись, изящно, по большой дуге, вскинула в небо белое пышное оперенье. И растерянно:

- Да, первый раз распустилась…
- И обязательно сразу ободрать надо?! – Александр кипел негодованьем.
- Вы знаете… Я хотел… Вы знаете… это я посадил.

Тут уж Александр смутился. Даже хотел извинение попросить, такого он не ожидал. Так неудачно посаженный бог весть когда куст, конечно, он считал совсем бесхозным, недоразумением каким-то. В общем, оба смутились. А Попов даже назвал год, когда на субботнике посадил этот куст и, вроде в оправданье, говорил, что вообще сирень полезно обрывать, не стал иначе бы. Похоже, тут слегка лукавил. За обедом Александр всё никак не мог взять в толк, про какой год говорил завлаб, не путал ли он что-то. Уж очень древнюю дату сообщил.

Когда Александр возвращался, белые пышные цветы ещё сверкали в синеве, завлаб Попов им не нанёс заметного ущерба.

В учебном институте завлаб – это не научная должность, это, по сути, завхоз кафедры, на нём висят матценности. Сергея Васильевича Попова охранники прекрасно знали, он всегда гораздо раньше всех являлся по утрам, набирал много ключей, непременно первым расписывался за них в специальном журнале. В такую рань охрана не всегда и успевала разграфить страницу. Другие сотрудники могли поругаться, что их задерживают, если кончались графы, могли и просто как попало расписаться, а этот Попов однажды даже сам пытался расчертить журнал. И всегда тихо, с улыбкой. Скромный, симпатичный человек. Да, скромный и застенчивый, и незаметный вроде, но так он прочно вросся в институт, стал просто частью институтского пейзажа, ну, как колонны перед входом, как стенды, коридоры.

Немолод, немолод сильно, но это не сразу заметишь. Роста высокого, в чёрном костюме и в белой рубашке всегда. Не горбится, не шаркает, но всё же видно, что в целом он обмякший – возраст, солидный очень возраст.

Это Александр прекрасно понимал, но всё же год, когда Попов сирень сажал, какой-то несуразный. Спросил у комендантши, которая про всех всё знает – всё сходится. Вот это да! Попов – старейший институтский кадр. Бывали здесь постарше кадры, но нет уж их дано, а стажа, такого стажа, и близко нет ни у кого. Устроился работать, когда ещё не институт, а техникум здесь был, т.е. «до нашей эры» по институтскому летоисчисленью!

В его ведение входила и самая большая и лучшая по оснащению аудитория, именная - в честь первого ректора, прославившего ВУЗ; у дверей висит мемориальная доска. Экраны, проекторы, на стенах мощные динамики, скамьи студентов с крутым подъёмом задних рядов. А за кафедрой, сбоку, незаметная дверца в подсобку, где и находилось рабочее место завлаба Сергея Васильевича.

Ах, вот, в чём дело-то! Ведь этот куст сирени вовсе не случайно посажен в таком, как будто, безнадёжном месте – это ж прямо под «резиденцией» его. И сверху наблюдал. Десятки лет… Вот, первый раз дождался. А рвал, наверно, чтобы украсить любимую аудиторию.

Семьи у него не было. Вдовец. И с сердцем нелады. Ходил всегда неспешно, во дворе обычно остановится и постоит с минутку. Но никогда ни слова про болезни.

Утром обязательно к симпатичной буфетчице подойдёт, комплиментов наговорит. Она с ним очень охотно болтала, даже хвалилась, что замуж её зовёт. Тоже не юная эта буфетчица Люба, но всё же Попов староват для неё.

А может, подолгу болтал у буфета, потому что предстояло подниматься на высокий третий этаж, может, просто отдыхал перед такой нагрузкой.

От Любы охрана слыхала и про то, что давно ему предлагали делать на сердце операцию, но не решался. Она всегда всё знала про него – звонил ей что ли.

Через пару деньков самая большая в институте суета - защита дипломов. Это в той его аудитории.

Идут мимо охраны нарядные, степенные дипломники. Волнуются заметно, скованы очень. У некоторых старомодные тубусы с чертежами. Цветы шикарные – это у всех. А выскакивают защитившиеся - взлохмаченные, с галстуками набекрень, ошалевшие немного. Прямо на порожках шампанское распивается, то и дело со двора слышен традиционный задорный вопль: «Я – инженер!»

До самого вечера шумно. Но вот, понемногу стихает. Уже профессора – члены комиссии расходятся. Один уважаемый дядечка, наверно, председатель, к охране с просьбой обратился. Говорит, что в окно аудитории ещё утром птица залетела и кружит под потолком. Конечно, всё вниманье на неё, публика отвлекается. В перерывах выгнать старались, но не получилось. Просит охрану вытурить птичку, а то на завтра опять очень много защит. Александр пообещал, но спросил:

- А что ж Попов нас сразу не позвал?
- Да что-то не было его сегодня.

Когда уж и уборщицы все испарились, когда в дальних глубинах института могли ещё чего-то колдовать лишь самые упорные аспиранты, Александр направился на третий этаж выгонять злосчастную птаху.

Так это маленькая ласточка весь день тревожила таких людей серьёзных! Летает всё кругами под самым потолком. Иногда, устав, садится на какой-нибудь из высоко прикреплённых чёрных динамиков. Александр тогда или в ладоши громко хлопнет, или даже тряпкой, которой мел с доски стирают, запустит в её сторону. Но лишь опять круги, круги – уж голова кружиться начинает от наблюдения такого, и шея заболела головой вертеть. Все окна охранник открыл – казалось бы, выходов столько на волю, - но ласточка не замечает ничего, ослепла что ли. Хоть солнце и зашло, но небо ещё светлое. И что забавно, там, за окнами в густой голубизне таких же ласточек мелькают стаи, их писк так ясно слышен. А эта… Устал её гонять охранник.

На вахте Анатолий был очень удивлён, что Александр ни с чем вернулся. Попили чаю, и снова Александр идёт в аудиторию Попова. На этот раз он прихватил длиннющий шест, которым паутину с потолков уборщицы сметают. Привязан веник на конце.

А ласточка опять уселась на динамик. Теперь не отдохнёшь! Шест достаёт везде. Соревнованье на выносливость птицы и человека. Александр с шестом между рядами скачет. Вот уж она еле-еле порхает. Вы видели полёт кукушки? Неровный он, пилообразный, как будто бы нырки и взлёты. А ласточки летают, как ракеты. Теперь бедняга эта по-кукушечьи, почти что падает, но всё же из последних сил взмывает снова. Зачем так мучает себя и Александра? Темно в аудитории, лишь ярко выделяются окошки – открытый путь на волю. Так нет же, нет! Острые крылья несут мимо окон, а там ещё щебечут оживлённо сородичи её. Ну что ей надо здесь? Измотана до крайности, уже к динамикам не может высоты набрать. Вдруг изменила трассу и попыталась приземлиться на наличник двери в коморочку Попова, но сорвалась. И снова отчаянно кружит.

Александр плюнул на эту дурацкую работу, похожую на живодёрство. Ведь видно, что чуть-чуть ещё, и птаха упадёт – бог с ней. Решил не закрывать окошки – на улице тихо, а помещение проветрится как раз. Зачем-то свет включил – в момент за окнами сгустилась тьма. А ласточка вдруг громко пискнула и тотчас ринулась к ближайшему окну, мгновенно слившись с темнотой за ним, как растворилась. Так просто всё!

Охранник тоже по рядам поднялся к чёрному окну. На севере Полярная звезда уж проступила. Внизу, прямо под окном, хорошо выделялся белый куст.

Утром буфетчица Люба сообщила, что накануне Попова забрала скорая, сразу сделали операцию, а к ночи он скончался.

Александр проводил её до буфета, она плакала. А в красивой вазе за буфетной витриной он разглядел ветки белой сирени, чуть пожелтевшие.







Балерина
2020-07-03
0
0.00
0
Качели. Художник Оноре Фрагонар.
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  КАЧЕЛИ. ХУДОЖНИК ОНОРЕ ФРАГОНАР.
(Литературный очерк о произведении искусства.)

Даже мельком взглянув на эту картину: «Качели» художника Оноре Фрагонара, невольно вспоминаешь популярные строчки стихотворения Федора Сологуба:

Качает черт качели
Косматою рукой

Качели! Ну вот – качели, накачанные черт ли знает чем!
Чокнутые качели, сколько же в них движения, стремительности, полета, невероятного авантюризма!
До головокружения, до упаду!
Блестящей каплей перламутра вспыхнул легкомысленный сюжет этой картины.
Канва галантной тематики, такой любимой французами, вовсю поддерживается Оноре Фрагонаром, великолепным «Фраго», последним могиканином живописи эпохи рококо.
Упомянутое пятно перламутра – это расфуфыренное платье молодой красавицы, эффектной дамы, стремительно летящей на качелях. Оно словно эффектное розовое облако богини. А может, что – то от чайной розы, ее манящий, эфемерный лепесток?
В пике своего полета эта симпатюля совершает грациозный жест собственной ножкой, движение, при котором ее легкая туфелька, аксессуар интимный, декларирует головоломный кульбит. Он глубоко симптоматичен.
Качели раскачивает престарелый супруг молоденькой прелестницы.
Это добряк, во всем потакающий своей экспансивной жене.
Невзрачная, невыразительная внешность, его замшелый кафтан выказывают нам всю его заурядность, всю занудность его натуры.
Поэтому неудивительно – молодая особа, словно легкокрылая бабочка, летит от него прочь.
В этом полете, в этом картинном мгновении – она существует на своей вершине. После нее, после этой пресловутой вершины – скорее всего – непоправимое. Все такое! Да, да, все может случиться.
Итак, все это издержки буржуазного брака.

Вот так, шаг за шагом, взгляд за взглядом, миг за мигом раскрывается драматичнейшее содержание этой картины.
Которая высветила нам всю неуместность неравного брака: когда пожилые женятся на юных проказницах, а тусклые и никакие покупают для себя ярких да броских.
И тут, так к месту приходит на ум перифраза в строчках российского поэта:

Качает черт качели
Невидимой рукой …

Качели в этом сюжете – только стимул.
Шикарная мадам проносится над молодым человеком, который устроил на нее засаду. Устроившись в самом низу картины, не то чтобы в непринужденной, нет, прямо – таки в непристойной позе – он нисколько не скрывает ни своих побуждений, ни алчных своих желаний. Мы видим, в какой сладострастной гримасе запечатлено его лицо, мы замечам раскоряченные руки с крючьями – пальцами так и готовы вцепиться в намеченную им жертву.
Молодой бесстыдник буквально исходит судорогами болезненной, низменной страсти к собственной мачехе. Внизу картины он изголяется, словно коварный, предприимчивый змей – искуситель.
Будто зловредный червячок в розариуме, этот молодой человек устроил свою засаду в безмятежном цветнике. Который теперь оказывается отравленным его присутствием.
В этом лежбище молодой распутник залег ради того, чтобы подглядеть тайну развевающихся юбок элегантной красавицы. Ему так хочется проникнуть взглядом под шикарные юбки женщины, заценить ее интимные тайны. Наша героиня несется навстречу такому желанию. Повинуясь своему влечению, она совершает этот азартный взмах собственной ножкой. Женские юбки взлетают в красноречивом жесте, подтверждающем, что недалеко то время, когда легкомысленная красавица упадет в объятия бесстыдника, низринется в цветник преступной страсти. А ведь такие вещи случаются иногда между мачехами и пасынками. На ум приходит история из жизни графини Потоцкой – ее любовная связь с сыном своего супруга …
Символ тайной любви – каменный Амур, приложивший пальчик к собственнным устам и призывающий к молчанию, целиком на стороне наших безобразников. У них ведь много – много преимуществ.
Мы подмечаем, что легкомысленная авантюристка засветилась под сумрачными, тенистыми кронами старинного парка. Мы постигаем: уж они – то покроют ее невольный грех … Ее забавное заблуждение и ее проступок …
Вот так – в этом игривом, фривольно – легкомысленном сюжете, раскрываются все психологические тонкости и моменты этой поистине детективной истории. Да, наша героиня – исполнена живости и обаяния, влечения и пыла, и поэтому мы так охотно прощаем ей все ее заблуждения.
Итак, глядя на эти бедовые качели, каждый русский человек качнет головой и сокрушенно вздохнет, вспомнив популярные строчки, ставшие почти что пословицей:

Попала на качели –
Качайся, черт с тобой!



Балерина
2020-06-06
0
0.00
0
Меня преследуют сетевые тролли. Вступление.
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  МЕНЯ ПРЕСЛЕДУЮТ СЕТЕВЫЕ ТРОЛЛИ. ВСТУПЛЕНИЕ

Здравствуйте мои замечательные читатели и гости. Меня зовут Любовью Сергеевной, мне 25 лет. Я занимаюсь литературой, пишу стихи и прозу.
А этот сайт я создала для того чтобы поделиться с Вами всеми скандальными случаями моей сетевой литературной жизни и рассказать
Вам всем о том, как меня преследуют сетевые тролли. Вступая в литературу я все видела в самом розовом цвете, я носилась везде с таким
настроением, будто мне все будут рады на литературных сайтах, принимая во внимание мою симпатичную внешность. Ведь в реальной жизни окружающие оказывали мне столько внимания. Однако, как оказалось, литературный мир - это довольно жестокий мир, это трясина, где тебя могут изгадить только потому, что ты оказалась на высоте и превзошла иных. О как же их
начинает раздражать: и твоя персона, и твое творчество, и твоя активность на сетевом ресурсе. Все это я испытала на свой нежной
и тонкой коже. Все это досталось моей впечатлительной душе. Сколько ненависти вызывали моя подготовка, мои знания, мой легкомысленный и бойкий нрав. Завидовали моей молодости и привлекательности. А ведь казалось именно за эти качества меня должны были бы полюбить. Что может быть прекрасней чудесной молодости и свежести? Так нет же, полоумные злобные старухи входящие в элиту сайтов в ту же самую Избу Читальню ненавидели и принимались преследовать меня: всякие злобствующие долоресины, еленоелеи, и такая же подобная им погань и бездарность. Следом за ними к травле подключились также и их прихлебатели, разных цветов подхалимы.
Обо всех этих случаях и историях я буду сообщать на этом сайте.
Вы узнаете что же представляет из себя литературный мир изнутри и постигнете какое же невероятное терпение и душевные силы необходимы, чтобы выносить травлю и преследования. Только великая любовь человека к искусству способна примирить его с душевными страданиями и нравственными муками, причиненными всей этой окололитературной возней.

Ваша Любовь Сергеевна.

Балерина
2020-06-06
0
0.00
0
Меня преследуют сетевые тролли. Часть № 1
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  ПЕРВЫЕ ШАГИ НА СЕТЕВОМ РЕСУРСЕ.

Я появилась в виртуальной сети 17 октября 2017 года зарегистрировавшись на литературном сайте Избы Читальни.
Мой псевдоним был таким исключительным: Любовь Доступная.
До этого я прошла курс версификационной подготовки у своего родственника - Поэта Валерьяна.
Он меня натаскал технически хорошо, и я ничего не боялась.
Для начала я избрала рифмованную прозу, чтобы отдаться на волю вдохновения и парить как птичка, между небом и землей.
Избрав себе творческий псевдоним Доступная, сама наивно предполагала, что я буду доступной для общения, и никого не
стану заносить в так называемый черный список, также не буду удалять
ничего из чужих сообщений и мнений.
Как видите мои дорогие читатели, я с самого начала предполагала быть
миролюбивой.
Оказалось однако, что я переусердствовала. Доброта тоже должна
знать свои берега и границы.
В самом деле, мне довольно скоро дали понять и почувствовать, насколько я чужая в данном муравейнике.
Пословица утверждает: горе побежденным! Я осознала также и другое:
горе чужакам!
Я уже упоминала, начиная свою творческую работу, я все видела в розовом цвете: я желала вальсировать и не чувствовать под
ногами земли. Этакая стрекоза! И это в чужом муравейнике!
Следуя своей легкомысленной натуре, я позволяла себе так много:
излишне перечислять, но среди прочего я безудержно флиртовала
заигрывая то с одним автором, то с другим. Мне хотелось превращать
их в своих поклонников, воображая себя волшебной Цирцеей сетевого
ресурса. Хотелось играть чужими сердцами.
Какое же было мое удивление и разочарование, когда я обнаружила
насколько безуспешными были все мои попытки, невзирая на все очарование. Вокруг меня были одни серьезные дядьки!
Тогда я еще не знала, что это за железный народ - литераторы!
Существуют умные люди, которые всегда разграничивают работу и
увлечения, в том числе личные. Опровергая таким образом представление, будто бы работа и общие интересы сближают.
Я не собиралась ни в кого влюбляться, мне просто хотелось таким образом развлекаться. Я жаждала, как чуда, чтобы какой - нибудь автор,
используя литературный стиль и свое умение, писал бы мне свои пылкие и пошлые письма. Я воображала, что мне удастся раскрутить кого - то на интимную переписку ... Хотелось, чтобы бедняга терял голову и изнывал от страсти ко мне, такой далекой и необыкновенной.
На своем необитаемом острове, мне однако же, пришлось оставаться одинокой.
Никто не желал тратить на меня свое драгоценное время.
Вот так жизнь! Зачем женщине привлекательность и молодость, если
не удается никому запудрить и задурить мозги?
Прошло некоторое время на этом литературном сайте и мои инициативы обернулись против меня самой.
Однако, я расскажу вам об этом в своем продолжении.
Балерина
2020-05-21
0
0.00
0
Поцелуй украдкой. Художник Оноре Фрагонар.
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Магнетическая вспышка, вкусная как импровизация и находка – вот что такое интересная картина. Интригующая своим сюжетом. Импонирующая, как глоток шампанского.
« Поцелуй украдкой ». Такое название носит самая известная картина французского художника Оноре Фрагонара.
Словно два электрона, метнулись навстречу друг другу два персонажа. Взрослая девушка в блестящем, бесподобном платье, и юный сорванец. Мальчишка, уступающий своей даме не только возрастом, но и ростом.
Мимолетный поцелуй. Мгновенный, как вспышка магния, всполоха крошка, как отблеск миниатюрной молнии.
Запечатлено мгновение, когда влюбленный мальчишка целует в щечку свою возлюбленную. Поцелуй этот мечтательный, внезапный и тайный.
Словно цветок к теплу и свету, тянется вверх, к симпатичному личику этот ребенок, этот лепесток в раннем, развивающемся бутоне симпатии и страсти.
В запечатленном стремлении – вместе с художником, подсмотренном нами, живая искорка романтического чувства. Первая любовь неоперившегося мечтателя. Грезы и мечты, проблески поэзии и первые перлы.
Этот поцелуй – будто искорка, слетевшая из очага зарождающейся поэзии.
Времени, когда боготворят, когда вздохи – только возвышают.
Художник приобщил нас, он совершил это чудо – посвятил нас в уголёк этой тайны.
По воле его прихотливой фантазии – и бликуя и блефуя, на одном дыхании, слетели эти персонажи с кончика его артистической кисти.
Фигурки полны изъящества, движения, одухотворенности, и всё еще наполнены музыкой своих собственных грёз.
Юный сорванец, даже еще не подросток, а попросту одуванчик, целует девушку, намного старше его самого. В мгновенном порыве душевной снисходительности молодая женщина снисходит к пылким потребностям этого еще ребенка.
Она словно слетает к нему, грациозно и непринужденно.
Быстрым, стремительным движением, артистическим – чисто балетным,
как это мы видим в острие – в кончике её женской туфельки.
Так циркулирут ножка циркуля, сохраняя свое равновесие. Выверенность своей гармонии.
Миловидная гризетка несомненно волнуется – как бы не быть застигнутой на месте преступления, во время этого внезапного поцелуя.
Эти опасения не беспочвенны. В полуоткрытую дверь видны люди.
Это фигурки хозяев этого дома, они принимают и развлекают своих гостей.
Искрометная девушка выполняла хозяйское поручение.
Полуоткрытая дверь распахнута за её спиной, и мы понимаем, что она появилась здесь только на мгновение, куда там – минуте.
Юная служанка буквально мелькнула здесь, влетела, только чтоб захватить вон ту цветастую шаль.
В это время девушку и подловил её недремлющий почитатель, пылкий её воздыхатель, романтический мальчик.
Он ее так взалкал, так ее захотел!
Ну хотя бы такой поцелуй, ну хотя бы и беглый!
Подставляя по - быстрому свою щечку, проказница высвечивает свое
благоволение и взаимность.
Теперь мы ясно понимаем всю пикантность и скандальность всей
этой ситуации. Содержание, как говорится, налицо, просто на поверхности.
Эта девушка – судя по ее действительно новому, блестящему платью – несомненно, пассия хозяина дома. Её сверхмодное платье, праздничный прикид – его подарок, и подтверждает наши догадки.
Еще раз подчеркиваю – мы постигаем всю скандальность ее положения, когда девушка, являющаяся служанкой в этом богатом доме, оказалась между двух огней. Она – прихоть влюбленного в неё господина, который щедрый на дорогие подарки, и она же – олицетворение всех ребяческих грез господского сына.
Этот поцелуй украдкой … Этот почти украденный поцелуй …
Взаимной симпатией молодых персонажей он сворован у того, кто
виднеется за спиной легкомысленной девушки. Кто находится в стороне, маячит там в отдалении, но властно влияет на ситуацию.
И поэтому поцелуй этот – моментальный, он пугливый и робкий.
Искорка неосуществимых надежд.
В этой остроумной и такой игривой картине – такой фривольной и
необыкновенной – весь Фрагонар – тонкий колорист, прекрасный психолог, блестящий рассказчик, непревзойденный выдумщик и затейник.
Необыкновенный виртуоз кисти, ошеломляющий законченностью и совершенством отделки в этом вечно юном и живом, фриволь
ном, таком французском сюжете.
Жан Оноре Фрагонар. « Поцелуй украдкой ».



Николай Зубец
2020-04-08
0
0.00
0
Летопись, висевшая в шкафу
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Такое могло произойти только на карантине по коронавирусу. От вынужденного долгого безделья подбил жену вещи в шкафу разобрать. Раньше что-то плавно уходило на дачу, в гараж. Но это старьё. А добротные вещи, но которые уже не надеть – всё оседали, оседали.

Кто много раз переезжал, таких проблем не ведает, конечно. А я всю жизнь провёл на одном месте. Годами копилось ненужное, десятилетиями. И даже страшно мне сказать – уже вести счёт можно долями века!

Как стало вдруг просторнее в шкафу!

Решительно выкинул восемь отличных брюк и три пиджака. Всё уложилось в три больших пакета, размером каждый с рюкзак бывалого туриста. Оставлю перед мусоркой – вдруг кто-то взять захочет. Днём как-то неудобно - когда стемнеет.

С дюжину рубашек - туда же. Совсем неожиданно наткнулся на белую нейлоновую, в которой был на своей свадьбе. Нарядная, сверкала белизной. Сейчас уже оттенок желтоватый, и замахрился воротник, помятая – висела под другими. Уж больше полувека…

Спросил жену, осталось у неё от свадьбы что-то. Нет, только кольца. Ну, фотографии ещё, которые друзья снимали моим же аппаратом «Смена».

Рубашку подарила тёща, куда-то ездила в райцентр за ней специально. Тогда всё покупалось экзотически, не просто так.

Да, свадьба ярко вспомнилась, хотя была и очень скромной, в домашней обстановке. С моей стороны всего два школьных друга и мама с тётушкой. И ясно слышу песню, которую исполнил брат жены «Опять от меня сбежала последняя электричка».

Держу в руках рубашку эту, а волны памяти толкают дальше. Увидел, как последняя электричка в самом деле сбежала в Отрожке, ещё в мои холостые деньки. Я сильно опаздывал, чувствовал это и бежал, бежал. Поезд, вижу, стоит, – он у первой платформы - ура! Перескочил кирпичный забор, я у головы состава, из окна глядит машинист. Машу ему, взлетаю на платформу, а он с улыбкой затворяет двери и очень плавно трогает. Чертыхаясь, пешком отправился отсчитывать десяток километров.

Шкаф излучает волны памяти!

Вот свёрнута бумажка в кармане пиджака. Название химической статьи с библиотечным шифром. Уж имя автора мне ничего не говорит, но ясно, что работал в Ленинке в Москве.

Один костюмчик очень жалко. Светлый, изящный, практически новый. Чуть-чуть кремоватый, в нём только на эстраде выступать. Пошёл в нём, помню, на областную конференцию менделеевского общества – я в нём был скромным казначеем по нашему НИИ. Так меня сразу же выбрали в президиум - уверен, что из-за костюма. Сидел с умным видом.

А покупал его в салоне новобрачных - удалось получить пригласительный. Костюм совсем не нужен, но он обворожил. Я был в простой фланелевой ковбойке, но даже с ней он сочетался и так сидел красиво – хоть, в самом деле, прямо на эстраду.

Увы, давно уж маловат мне, серьёзно маловат.

В одном из пиджаков на дне нагрудного кармана я обнаружил книжечку талонов на трамвай по 3 копейки. И снова упругие волны из недр шифоньера уносят в годы, когда в ходу ещё копейки были, когда в ходу ещё был сам трамвай. Давно не слышен в городе весёлый перестук его стальных колёс. Я помню, один диковинный аттракцион у пацанов, когда ещё автоматически не закрывались двери. Ну, на ходу запрыгнуть, соскочить – обыденное дело. Соревновались, кто раньше доберётся из пункта А в пункт Б. Весь фокус в перескоке на трамвай, что впереди. Конечно, настоящий спорт - способность резко совершить рывок, умение почувствовать момент.

Много шмоток выкинуть придётся. Зато в процессе очищения я вновь обрёл четыре носовых платка. Конечно, проверял карманы.

Платочки сразу постирал, разгладил. Один не фирменный, он меньше остальных, рисунок вроде детский – какие-то цветочки, но главное: подшит нашей машинкой. Конечно, мамой. Ровная строчка, помню прекрасно, как уголки красиво мама оформляла. Её работа!

И сразу же опять всё те же волны властно погружают в глубины светлой грусти, в далёкие дрожащие пространства щемящих миражей. Настройка на волну идёт автоматически.

Швейная подольская машинка мамина исправна и сейчас, работает отлично, а появилась сразу, как умер мой отец, ещё в пятидесятых.

Они преподавали вместе в вечерней школе. Как отца не стало, мать часто плакала. Конечно, в школе её жалели. И ученик один, чтоб как-то мать отвлечь, сам предложил, и сам оформил через Посылторг заказ швейной машинки.

Мы вместе с матерью осваивали технику. Сначала научились делать швы. И в отрывном календаре нашли, как начертить для платья выкройку. Все мамины размеры сняли, я аккуратно на бумаге всё расчертил, и мама сшила платье.

Тогда тринадцать лет мне было.

Я долго разглядывал этот платок носовой. Рисуночек действительно какой-то детский; пожалуй, ни о чём напомнить мне не может, а швы, конечно, мамины…

Поцеловал платок.

Вот румынские новые брюки. Только раз надевал их. На свадьбу сыночка. Сейчас еле-еле могу застегнуть, но носить не получится.

Осенью девяностого года я поехал сразу на две конференции. Сначала международная в Москве, делал доклад на английском. Столица бурлила уже, на Красной площади палатки, какие-то протесты. Везде выступления, читаются стихи. Там и сям частушки с рефреном "Алла Пугачёва, Рая Горбачёва". На главной улице бойкая торговля по указу Ельцина. Пожилые москвички с рук продают тюбики зубной пасты и всякую всячину.

Но хлеб уже было непросто купить. В столовках не всегда поешь, заоблачные цены. А жил я прямо в МГУ, в том знаменитом высотном здании. Как оказалось, там просто общежитие. А в самой башне размещён музей, потом какая-то контора строгая. По-партизански я забрался на самый верх, меня прогнали тут же, но выглянуть в окошко с верхотуры я успел.

И прямо из Москвы лечу я в Казахстан, в Караганду.

Там - тишь и гладь. И лозунги привычные: Слава КПСС! Наша цель - коммунизм! На улицах тихо. А цены! За рубль тридцать можно купить шашлык, а хлебный квас – за шесть копеек кружка.

Конференция была на турбазе у тишайшего городка Кар-Каралинск. Вот там я приобрёл эти румынские штаны за цену смехотворную в сравненье со стандартами Москвы.

Так ладно, аккуратно сшиты! Увы, сейчас годятся только волны гнать воспоминаний.

Да, что ни вещь – волна. По сути, просто шмотки, безмолвные свидетели, но к каждой ведь как будто копии подшиты протоколов жизни.

Вот лёгкая зелёная рубашка, опять румынская эпохи Чаушеску. Прострочена по кромкам таким швом, как джинсовым. Мне нравилась, да и сейчас приятно посмотреть, но вот, врезается подмышками, зараза. А не могу ж забыть, когда и где купил! В совхозе Гончаровском, куда научного сотрудника гоняли трактористом. Купил на денежки за стеклотару. Я даже написал рассказ про те деньки смешные. Не принимали эту тару в Гончаровке, пустых бутылок ещё до нас скопилась просто тьма. Один разок мы продавщицу уговорить сумели и столько заработали, что трактористам просто сниться не могло. Ещё жене я приобрёл костюмчик джинсовый и югославские сапожки! Черноземье, весеннее бездорожье – и в коопторге задержался дефицит, ведь просто так, конечно, не купить. А год, пожалуй, что восьмидесятый.

Ещё какие-то брюки. От костюма явно. Что не налезут, понятно без примерки, а выглядят ещё вполне. Не видно пиджака от них, хотя всё перерыли вроде. По этикеточке внутри понятно, что производство местное - "Работница". Где ж пиджачок? Всё вспомнил.

Окончил ВУЗ, на первые зарплаты инженера хотел купить костюм, но подобрать не мог. Выбор неважный, но добавлялась и ещё проблема - если подходил пиджак, широковаты брюки, нравились брюки - узок был пиджак. И повторялось это с любым костюмом.

Мама обратилась к соседу дяде Ване, который трудился начальником первого отдела на фирме «Работница». Сотрудник органов в отставке.

Пришёл к нему на фирму, и добрый дядя Ваня позволил выбирать детали всех изделий фирмы во всяких произвольных сочетаньях, ему никто не возражал.

Пожалуй, я единственный раз в жизни приобрёл костюм, сидящий так, как в идеале надо.

А вскоре я женился, посолиднел, и первым делом брюки стали мне узки – довыбирался. А в пиджаке всё продолжал ходить и износил. И эти, вот, штаны, явившиеся милостию первого отдела, уж больше полувека висят себе тихонечко в шкафу.

Ну и ещё всё той же волной памяти повею на моих соседей.

Я студент, с мамой вдвоём живём. Ей дают путёвку. Я в первый же вечер самостоятельной жизни очень поздно являюсь домой. Но что-то случилось с замком, дверь открыть не могу. Всё перепробовал. Отчаявшись, хочу прорваться силой. На дверь налетаю с размаха. Соседи подошли к дверям, даже шопотки слышны, но никто не высовывается. Второй час ночи.

Звоню ко всем, стучу, хочу топорик попросить. Никто не отзывается.

Я представляюсь им, в чём дело объясняю - молчок в ответ. Наконец, к чести органов, не выдержал именно тот дядя Ваня. Открыл, топорик дал и дверь помог поддеть.

Другой сосед – будёновец из Первой конной, ещё один – сантехник и алкаш, но добрый мужичок. Так мне и не открыли двери. Давным-давно уж никого из них на этом свете нет. И только лишь штаны, которые уж мне не натянуть, всех воскресили в памяти.

А вот, костюмчик полный. Не втиснусь ни в пиджак, ни в брюки. Материал простой и светлый, коричневая крапинка. Я ничего такого не припомню про него особенно достойного всей летописи этой. Ну, мне лет тридцать с небольшим. Наверное, расцвет мой самый. Иду по саду Первомайскому, где главный храм сейчас. Сентябрь, наверно. Солнечный денёк. Я загорелый, только с юга, мышцы все играют. И сам себе я нравлюсь. Вот, собственно, и всё, что помнится. Конечно, мало. Но именно расцвет, и этого достаточно вполне.

И уж когда казалось, что исчерпался шкаф, со дна его волнистой лентой вдруг мягко выполз широкий офицерский ремень отца. Я рот открыл от удивленья. Из настоящей толстой мягкой кожи коричневого цвета. Никаких прошивок. Стальная пряжка с одним шпеньком по центру. Ремень военных лет.

И надо же, явился он как раз под День Победы! Под юбилей крутой. Да, семьдесят пять лет Победе!

Как, впрочем, ровно столько же и мне.

Ремень отца всегда в почёте был. Я в детстве с ним играл, потом уж сын – от деда больше никаких реликвий он не видел. И с джинсами носил. Я думал, что сынок и замотал ремень куда-то. А он всегда был рядом, дремал в утробе шкафа.

Отец в железнодорожных войсках служил. С войны вернулся глухим на одно ухо – ведь поезда всегда бомбили. Не расспросил его, куда в войну он ездил. Я только точно знаю, что ровно за год до Победы, первого мая сорок четвёртого, он проезжал Воронеж. Из эвакуации сюда уже вернулась мать с бабушкой и моим братом.

Есть фотография родителей – он стрижен коротко, в военной форме, худые очень оба, особенно мама измотана. Но оба улыбаются приветливо. Мне улыбаются. На фотографии не видно, но гимнастёрка подпоясана, конечно же, вот этим вот ремнём.

А почему я точно знаю эту дату встречи? Обратным счётом от даты моего рожденья. А через пару месяцев уже – Победа!

На длинных волнах памяти вещает старый шкаф – на очень длинных волнах.

















Ramona
2020-04-03
2
2.00
1
Волчица в овечьей шкуре -
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Глава 1


Она родилась знойным летним днём, нежеланная и нелюбимая. Или, как это принято сейчас говорить, "по залету". Вот краткая история ее появления на свет.
Мать, назовем ее Лидией, будучи "при надежде", поссорилась со своим любимым Николаем. В то далёкое послевоенное время, когда еще существовала страна под названием Советский Союз, перспектива стать матерью-одиночкой не одобрялась обществом. Тем не менее, аборты были запрещены законом и карались тюремным сроком. Она пыталась сорвать беременность на раннем сроке противоглистным препаратом, но плод упорно цеплялся за жизнь и не желал умирать. К счастью, у Лидии была мудрая бабушка, которая помирила влюбленных, и свадьба состоялась.
Итак, летом в молодой семье родилась дочь. Роды были тяжёлыми, молодая мать мучилась более двух суток. Когда она, наконец, родила, ей не хотелось даже смотреть на источник своих страданий. Она была настолько слаба и измучена, что даже не хотела давать имя новорожденной. Кроме всего прочего, Лидия принадлежала к той редкой категории женщин, которые не любят детей и считают их обузой. Поэтому имя "Ольга" ее дочери дала Марина, сестра ее молодого супруга, в честь героини поэмы Пушкина.
Итак, Ольга . Зачем она была нужна? Молодые родители не испытывали к ней родительских чувств. О таких, как она, говорят "сирота при живых родителях".
Лидия, туго перемотав грудь бинтами, чтобы пропало молоко, отправилась в институт "грызть гранит науки". Академотпуск она не брала. Малышку перевели на искусственное вскармливание. Заботы о ребенке взвалила на свои плечи мать Лидии - Елена Васильевна. Жила семья в частном доме в пригороде. Дом был оформлен пополам на двух родных сестер - Елену Васильевну и Веру Васильевну. Молодой отец Николай был юристом . В те далёкие 50-е годы семья не шиковала, выкручивались, как могли. Сдавали угол квартирантам, а половину участка продали. И тогда Николай отправился на Север, где можно было в то время неплохо заработать честным путем (а Николай был честным и принципиальным).
Началась новая жизнь. Бабушка Ольги, Елена Васильевна, была властной женщиной с крутым характером. Отец, Николай , обладал похожим характером, только более жёстким. Но так, как он постоянно жил на Севере и приезжал домой только на время отпуска, в доме царил относительный покой.

Глава 2


Шли годы. Ольга закончила школу и поступила в университет. Через несколько лет она влюбилась, и было принято решение создать молодую семью. Николай, отец Ольги, был не в восторге от этого - жених и сваты пришлись ему не по душе. Но все ж не стал препятствовать, и молодые поженились. Лидия тогда произнесла свою коронную фразу: "На нас не рассчитывай". Николай к этому времени пошел на пенсию и стал жить вместе с семьёй, а через девять месяцев Ольга родила дочь. Лидия решила дать внучке необычное, даже экзотическое имя. Она назвала ее Марселиной.
У молодых не было своего жилья, приходилось жить всем вместе, одним "колхозом". Старшие члены семьи стали терроризировать молодую семью, особенно Ольгу. Нужно признать, что избранник Ольги Вадим не отличался ни трудолюбием, ни порядочностью и женился тупо по расчету. Благодаря северным заработкам Николая, квартира была обставлена антиквариатом. Лидия коллекционировала картины, любила красиво наряжаться и увешивать себя драгоценностями. Завистливые взгляды соседей и сотрудников по работе приятно тешили ее самолюбие. Вадим решил, что попал в рай, но промахнулся. Николай не собирался брать зятя на содержание. Назрел конфликт, в результате которого Вадим понял, что ему здесь ничего не обломится и отправился жить к своим родителям. Затем был безобразный скандал сватов с хулиганскими выпадами. И Ольга подала на развод.
Николай был очень раздражен и зол на Ольгу. А так как она ещё училась в университете, заботу о Марселине по привычке взвалила на себя Елена Васильевна .
Время шло, обстановка в семье все более накалялась. Конфликты участились. Николай оказался настоящим семейным тираном, или, как это модно сейчас говорить, абьюзером. Больше всех доставалось "на орехи" Ольге. Ее Николай выбрал жертвой и постоянно "клевал". В самом выгодном положении оказались Лидия и Марселина. Марселину все члены семьи дружно любили. Она не отличалась бунтарскими замашками, как Ольга, а имела скрытный замкнутый характер, чем напоминала своего отца Вадима. О таких говорят " себе на уме".
Ольга мечтала вырваться из-под власти своего отца, который постоянно попрекал ее куском хлеба и унижал. Ей не разрешалось никуда выходить из дома, кроме как на работу. В семье было принято, чтобы каждый сдавал на питание в общий котел раз в месяц фиксированную сумму. А так как у Ольги была небольшая зарплата, советского инженера, содержать ещё и Марселину ей не было возможности. Питанием занималась Елена Васильевна, и она доплачивала на Марселину свои деньги. Это служило поводом Николаю постоянно терроризировать Ольгу. Он обладал неуравновешенным характером, и Ольга, живя в постоянном страхе, мечтала вырваться из этого ада. Только вот куда? В то время квартирой обеспечивало государство бесплатно, но только тех, кому положено по закону. Ольге по закону ничего не светило. Она лихорадочно искала выход из положения, ибо жизнь была для нее уже не в радость. Самоубийство - не выход, тем более, что это всегда можно успеть. Единственным выходом для нее было - выйти замуж и уйти жить к мужу. Она готова была выйти за кого угодно, хоть за алкоголика, лишь бы избавиться от власти семейного тирана.
Время шло, но ничего не менялось. Дом - работа, работа - дом. Ольге не позволялось больше никуда ходить. Ведь дома ждёт Марселина.


Глава 3

Ольге было уже под тридцать. Она больше ничего не ждала и ни на что не надеялась. Но вдруг, совершенно случайно, в ее жизни появился мужчина. Он недавно развелся с женой и жил со своей матерью почти по соседству. К счастью, его мать, тетя Нина, дружила с семьёй Ольги и время от времени доставала им, как тогда выражались, дефицит. Сына тети Нины звали Алексеем. Алексей и Ольга стали встречаться по-соседски. Родители часто посылали Ольгу к тете Нине за дефицитом. Тетя Нина была не против этих встреч, а родители Ольги были недовольны тем, что Ольга нашла себе ухажёра. Но ссориться с такой ценной соседкой, как тетя Нина, не решались. Ольге запретили выходить замуж за Алексея. Но влюбленные, при поддержке тети Нины, тайно расписались в ЗАГСе и стали искать, где сдается квартира. После месяца поисков тетя Нина нашла им квартиру в городе. И вот тогда Ольга с Алексеем сообщили родственникам о своем решении жить вместе. О том, что юридически они уже муж и жена, не сказали. Алексей, чтобы соблюсти приличия, попросил у Николая руки его дочери. Николай, для которого это известие было, как удар кирпичом по голове, решил спугнуть жениха. А, так как он не любил свою дочь, не нашел ничего лучшего, чем "опустить" Ольгу в его глазах "ниже плинтуса". Он произнес фразу, в которую вложил всю ненависть и презрение к жертве своей тирании, которая ускользала от него, как дичь от охотника! Но было уже поздно. Ольга была официальной женой Алексея и в душе ликовала, так как на горизонте замаячила свобода. Хоть и был небольшой страх перед неизвестностью, но хуже, чем было, быть уже не могло. Новость о том, что молодые поженились и уходят жить на квартиру, застала врасплох всех, кроме тети Нины. Это было, как гром среди ясного неба. Родственники Ольги, оправившись от шока, дружно заявили, что Марселину они не отдадут. Снова прозвучала коронная фраза Лидии "на нас не рассчитывай". Так как молодожены сняли комнату в двушке, где во второй комнате проживала пожилая хозяйка квартиры, они планировали забрать Марселину позже, ведь перед молодой семьёй замаячила перспектива стать на очередь на получение жилья. Примерно через пару лет администрация предприятия, на котором они трудились, выделила им временное жилье (до получения жилплощади) в подвале ведомственного дома (в техническом этаже, за стеной от котельной) и поставила на очередь на получение квартиры. Счастью Ольги не было границ! Теперь они больше не будут оплачивать угол в чужой квартире! У них теперь появилось, хоть такое, но свое жилье! Ольга шла сообщить об этом мужу, и слезы счастья катились по ее щекам. Не зря они ставили свечу в церкви перед иконой Святого Николая Угодника! Их молитва была услышана!

Глава 4

Ольга была уже "при надежде". Встал вопрос о том, чтобы забрать Марселину жить к себе, но родственники единодушно встали против. Елена Васильевна заявила, что она не отдаст ребенка жить в подвал, что Марселину нельзя отдавать в детский садик, так как она - домашний ребенок и будет в садике болеть. Лидия заявила, что она и сама, будучи ребенком, проживала у своей бабушки, так как ее бабушка жила материально лучше ее родителей. Николай сел на своего излюбленного конька, заявив, что на свои нищенские зарплаты Ольга и Алексей не смогут обеспечить Марселине достойную жизнь и достойное образование. А тем более, скоро родится второй ребенок. Они нашли ещё тысячу причин, чтоб оставить Марселину у себя. Даже тете Нине не удалось их переубедить. Ольга, привыкшая всегда слушать своих родителей, и на этот раз сдалась. В те времена в стране под названием СССР очень силен был авторитет родителей. Их влияние было слишком велико!
Уезжала Ольга с тяжёлым сердцем. Каждую ночь она, как и раньше, тайком плакала, но жила надеждой когда-то все равно забрать дочь.
Второму ребенку Ольги не суждено было появиться на свет. Была замершая беременность на большом сроке.
Прошло какое-то время, и Ольга снова забеременела. На этот раз она преждевременно родила живого мальчика, но ей не приносили его в палату, объясняя это тем, что он в реанимации, боясь сообщить страшную правду. Алексей также лгал, что ребенок жив, но сердце Ольги чувствовало ложь. Наконец, через несколько дней врач, держа в руке таблетки, сообщила страшную правду... Ольга позвонила Лидии и поведала ей о своем горе, а Лидия спокойно ответила, что это даже хорошо, зачем, мол, вам нужен второй ребенок. Ольга потеряла дар речи. Ей захотелось ответить матери что-то резкое, но она, как всегда, промолчала и повесила трубку. Родная мать "успокоила"!
Ольга попросила выписать ее поскорее домой из больницы, где все напоминало о том, что случилось.

Глава 5

С третьей попытки Ольга, наконец, родила дочь. Назвали ее Валерией в честь человека, который помог с жильем. Новорожденную поднимали своими силами. Тогда в Советском Союзе многие так жили. Не шиковали, но и не голодали. Правда, у Ольги не было зимнего пальто, но ведь это - не главное!
Николай так ни разу и не приехал проведать свою вторую внучку. Видимо, он относился к ней так же, как и к самой Ольге, мягко говоря, с нелюбовью. Когда Ольга сказала об этом Лидии, та в ответ не могла придумать ничего лучшего, чем сказать, что он чокнутый и не любит своего зятя. Хотя на самом деле он не любил дочь, а Алексея просто на дух не переносил, ведь зять лишил его удовольствия постоянно гнобить Ольгу!
Тирану необходимо было найти себе новую жертву, и он ее нашел!
Ольга, как обычно, приезжала проведывать Марселину раз в неделю. Елена Васильевна тайком наполняла ее сумку продуктами, за что получала от Лидии и Николая "на орехи". Ведь они оба отличались патологической жадностью. Теперь Николай стал сгонять зло на своей теще. Елена Васильевна огрызалась, что она эти продукты купила на свои деньги, напоминая при этом, что в свое время она точно так же помогала и Лидии. Но на зятя и дочь не действовали никакие аргументы.
Однажды, во время очередной поездки к Марселине и родителям, Ольга попросила у Елены Васильевны одну свеклу и две морковки для борща. О, если бы она только знала, чем это закончится!
После того, как Ольга ушла, разразился очередной скандал, и Николай толкнул Елену Васильевну. Пожилая женщина упала и ударилась головой о батарею. Об этом Ольга узнала от Веры Васильевны. Ольга, в порыве жалости и гнева, сначала хотела заявить об этом в милицию, но потом подумала, что на отца заявлять нехорошо, да и все ещё боялась Николая, и того, что он потом не пустит ее на порог, и она больше не увидит Марселину и бабушку...
Елена Васильевна после этого случая слягла и больше уже не вставала. За ней ухаживала Вера Васильевна. Когда-то Лидия сказала Ольге, что Елена Васильевна слишком много ест, а Ольга сдуру рассказала об этом Елене Васильевне. Та после этого долго плакала. Ольга начинала ненавидеть своих родителей. Вера Васильевна попросила Ольгу больше не приезжать, так как после этих посещений всегда возникали скандалы, и она опасалась за здоровье и жизнь своей сестры.

Глава 6

По соседству с родителями Ольги проживал Толик, которого отец считал ленивым увальнем. Будучи толстяком маленького роста, Толик никак не мог найти себе девушку, настолько он был инфантильным. Тогда родители Толика нашли ему невесту из райцентра, сироту, которая там жила на правах бедной родственницы. Дальние родственники рады были пристроить девушку за жителя пригорода мегаполиса. Таким образом, каждый получил, что хотел. И Толика женили на Зинаиде. Спустя некоторое время у молодых родилась дочь Катя. Эта Катя и стала подругой Марселины.

Глава 7

На пороге стояли бандитские 90-е. Советский Союз трещал по швам. Инженера были вынуждены бросать свои рабочие места и учиться выживать в новых условиях. Кто-то так и не приспособился к новой жизни. Кто-то стал торговать, кто-то - ездить в Польшу за товаром... Алексей , оставшись без работы, стал спиваться. Тетя Нина заболела и слягла, и Алексей каждый день стал ездить ухаживать за ней. Валерия училась в школе. Марселина к тому времени закончила институт и нигде не работала. Ольга "ишачила" на рынке, каждый день таская в тачке тяжёлый товар.
Елене Васильевне становилось все хуже. Она перестала есть и долго мучительно умирала. Жизнь для нее давно утратила всякий смысл. Она не хотела больше жить.
Однажды Лидия позвонила Ольге и сообщила, что бабушка умерла, и похороны назначили на следующий день. Но именно в день похорон, как назло, в пригород не ходил транспорт. Ольга, глотая слезы, пошла по шпалам пешком, боясь опоздать. Стояла золотая осень. Ольга успела вовремя. Тогда Алексей изрёк фразу - "Умер единственный человек, который тебя любил!" Как же Ольга теперь ненавидела своих родителей!
После похорон на поминках Николай сказал, обращаясь к Ольге, что Елена Васильевна была ей второй матерью. А Ольге хотелось крикнуть ему в лицо:"Она была мне не второй, а первой! Первой и единственной матерью!" Но, как всегда, промолчала. После этой смерти Ольга почувствовала себя полноценной сиротой!

Глава 8

Жизнь шла своим чередом. Валерия училась в школе, Марселина после окончания института по-прежнему нигде не работала. Все дни напролет она либо сидела в интернете, либо пропадала у своей подруги Кати. Будучи по натуре предательницей и обладая богатой фантазией, она рассказывала Кате и Зинаиде всякие страшилки об Ольге, выставляя ее чудовищем, чтобы вызвать у них сочувствие и жалость к себе, стремление помочь. Зинаида, будучи сама сиротой, жалела Марселину, в какой-то степени даже опекала ее и одновременно настраивала ещё больше против Ольги. Катя с Зинаидой, на словах проявляя сочувствие к Марселине и втираясь к ней в доверие на правах друзей, узнавали все семейные тайны в интерпретации Марселины и, будучи коммуникабельными, распространяли по всей округе мерзкие сплетни об Ольге и ее семье без зазрения совести. Как истинный манипулятор, Марселина, при полном отсутствии каких-либо моральных принципов, нашла себе опору в лице Кати и Зинаиды, паразитируя на них, используя в своих целях, скрыто управляя ими и позволяя им делать то, что ей выгодно.
Вера Васильевна приторговывала возле метро, а всю выручку отдавала Марселине. Кроме того, Вера Васильевна пару раз получала хорошие денежные переводы из Германии, которые также отдавала Марселине.
Николай получал довольно приличную пенсию и пользовался хорошими льготами на оплату коммунальных услуг, как участник боевых действий. Пенсию Николай откладывал, переводя ее в доллары, и хранил в тумбочке.
Алексей нигде не работал.
Ольга по-прежнему "ишачила" на рынке с утра до позднего вечера, порой без выходных, и опекала там бездомных собак. Не получая любви от людей, Ольга нашла абсолютную любовь у собак! Они единственные любили ее просто за то, что она есть.
Лидияя упрекала Ольгу в том, что она больше не приезжает. Дескать, потому, что умерла бабушка, и больше некому совать Ольге в сумку продукты. Ольге захотелось ударить ее за эти слова, но она была по-другому воспитана, так как выросла в обществе, где хамское поведение по отношению к людям старшего поколения было недопустимо.
Через полгода после смерти Елены Васильевны, когда Лидия оформляла наследство на ее половину дома, Николай попросил, а, фактически приказал Вере Васильевне переписать и ее половину дома на Лидию. Таким образом, Лидия оказалась полноправной хозяйкой дома и участка.

Глава 9

Вскоре умерла тетя Нина, Ольгина свекровь. Алексей не спешил вступать в наследство, проводя дни на диване в пьяном угаре. Валерия заканчивала школу, и у нее появился жених. Дело шло к свадьбе. Молодым нужно было свое жилье, ведь не жить же им в подвале с алкоголиком! И тогда Валерия заставила Алексея оформить наследство на дом после смерти тети Нины. Вскоре дом был подарен Валерии.
Была красивая свадьба, которую организовала протестантская церковь. Молодые поселились в своем теперь доме, и зять Ольги стал там потихоньку делать ремонт. Вскоре у них родилась дочь, а затем и вторая. Ольга и Алексей так и остались жить в подвале, уже без всякой надежды получить другое жилье. Но все-таки, это лучше, чем совсем ничего. Хоть такая, но своя крыша над головой! У кого-то и этого нет.

Глава 10

Валерия любила свою сестру Марселину и постоянно стремилась общаться с ней. Будучи по натуре доброй и открытой, она никогда прежде в своей жизни не сталкивалась с предательством и притворством. Она, да и не только она, а даже Ольга, никогда не подозревали Марселину в том, что она ненавидела всю свою родню. Но об этом позже.
Однажды поздней осенью Лидия позвонила Ольге и сообщила ей о том, что Николай при смерти... Ольга приехала ближайшей электричкой, но уже не застала отца в живых. Странно, но сердце не ёкнуло у нее в груди. Не возникло того гнетущего чувства пустоты, как это было после смерти бабушки. Никаких эмоций. Никакого ощущения потери. Ведь как можно потерять то, чего никогда не было?
Когда пришло время хоронить этого одного из самых богатых людей пригорода, у которого жена меняла наряды по несколько раз на день и сверкала бриллиантами, в гардеробе не нашлось даже пары туфель, чтобы похоронить мужа! Хоронили его в женских тапках красного цвета! Похороны организовал Алексей, так как у него уже был опыт похорон Елены Васильевны.

Глава 11

Остались жить в большом частном доме три человека - Вера Васильевна, Лидия и Марселина. Вскоре слягла Вера Васильевна и летом умерла. Похоронили ее возле Николая на заранее купленном месте на кладбище.
Марселина целыми днями пропадала у своей подруги Кати. Мать Кати, Зинаида, учила Марселину, как "надо" жить. Постоянно настраивала ее против родни, но особенно - против Ольги. Марселина теперь вовсю "поливала грязью" Лидию, выставляя ее в таком свете, будто она сумасшедшая и мешает ей, Марселине, жить. Она жаловалась на Лидию даже Валерии и Ольге. Валерия верила ее россказням, а Ольга сомневалась. Марселина успела даже побывать у нотариуса, чтобы проконсультироваться, как бы упечь Лидию в "психушку", но это оказалось не так просто. Выходит, родные Ольги пригрели змею на своей груди! Как часто люди сами взращивают чудовищ, которые их в последствии и пожирают! Тогда никто ещё не ожидал от Марселины вероломства.
Ни Валерия, ни Ольга тогда ещё ни о чем не догадывались. Валерия стремилась дружить с Марселиной, полностью доверяя ей и не ожидая от нее вероломства. Она рассказывала Валерии о том, что Николай хранит толстые пачки долларов в своей прикроватной тумбочке, закрывая ее на ключ. "Вот бы добраться до них" - произносила она мечтательно. Но Лидия куда-то прячет от нее ключ. Скорее всего, Марселина знала, куда!
Лидия, в свою очередь, жаловалась Ольге на Марселину, которая после окончания института не желала нигде работать, просиживая все дни в интернете. Приходилось жить вдвоем на пенсию Лидии (правда, после смерти Николая, Лидия оформила себе неплохую пенсию и льготы), и что Марселина своих родственников и вообще людей старшего поколения считает дураками и ни во что не ставит.

Глава 12

Катя встречалась с прыщавым молодым человеком и вскоре вышла за него замуж, а Марселина оставалась по-прежнему одна. И тогда отец Кати Толик познакомил ее со своими двумя друзьями, правда, эти друзья были ощутимо моложе Марселины. Но, как говорится, любви все возрасты покорны, или, говоря по-простому, - не варить же!
Ещё до знакомства с этими двумя друзьями у Марселины был секс со случайным партнёром. Контакт имел некоторые неприятные последствия в виде неприличной болезни. Когда Марселина это поняла, она в ужасе прибежала ни к Кате, ни к Зинаиде, а к Валерии! Валерия познакомила ее с врачом, который и вылечил незадачливую Марселину. Валерия настолько любила Марселину и называла ее сестричкой, насколько Марселина ее ненавидела, но умело это скрывала.
Марселина продолжала непонятную " дружбу" с двумя друзьями Толика. Хотя там была не только дружба...
В городе начинались массовые отравления собак. Подопечных собак Ольги отравили на рынке, и смерть каждой из них отзывалась в душе Ольги невыносимой болью. Несколько собак она приютила у себя в подвале, спасая их от гибели. Ольга стала членом зоозащитной организации.

Глава 13

Валерия родила третьего ребенка - сына.
После смерти Николая Марселина осмелела. Теперь ей больше некого было бояться! Она сбросила маску и показала свое истинное лицо. Зачем церемониться с беззащитной теперь старухой, за которую больше некому заступиться? Она вела себя с Лидией нагло и по-хамски, стала проявлять агрессию. Она даже хвасталась Валерии тем, что часто после скандалов заталкивали силой Лидию в спальню с нецензурной бранью и закрывала ее там, лишая возможности даже звонить по стационарному телефону (мобильной связью Лидия не пользовалась, не умела). Воспитание и характер не позволяли Лидии "выносить сор из избы". А может, страх?
Лидия не хотела больше жить. Она стала бояться Марселину, которая превратила ее жизнь в ад. Таким образом, под конец своей жизни Лидия невольно повторила судьбу своей матери, где роль тирана теперь выполняла Марселина. Видимо, так сработал закон бумеранга.
Лидия перестала с ней разговаривать. А Марселина мечтала о том, чтобы Лидия поскорее отправилась к праотцам, коль не получилось упечь ее в "психушку". Она торчала, как кость в горле. Вот только как бы обойти Ольгу и прибрать весь дом с участком к рукам? И Марселина с Катей под руководством Зинаиды разработали-таки хитроумный план! Дело оставалось за малым - побыстрее избавиться от Лидии!
Лидия заболела внезапно. Марселина с ней не разговаривала и скрывала ото всех, что та болеет, пока болезнь не стала слишком очевидной. Кожа Лидии приобрела жёлтый цвет.
Лидию на улице случайно встретила сестра Николая Марина и ужаснулись ее виду. Она сразу же позвонила Ольге и ошарашила ее этой новостью. После визита к врачам стало понятно, что жить Лидии оставалось пару месяцев -
рак поджелудочной. Марселина попросила Ольгу не сообщать об этом Лидии, якобы, чтобы не огорчать ее. Но на самом деле причина была в другом, - наследство! Вдруг Лидии взбредёт в голову переписать все на Ольгу? Это был циничный рассчет. Тогда ещё Ольга об этом не подозревала.
Однажды Лидия потеряла сознание и упала. И тогда Марселина приступила к осуществлению своего хитроумного заранее разработанного плана. Надо заметить, что ещё до этого случая она попросила своих дружков приварить новый замок к металлической калитке взамен старого, о чем Лидия простодушно сообщила Ольге, добавив при этом, что старый замок работал исправно, и менять его не было необходимости! Это неприятно удивило Ольгу, и она начинала смутно догадываться о чем-то, но гнала прочь от себя эти мысли. А зря! Марселина-тихушница была непростой штучкой!
После того, как Лидия потеряла сознание и упала, Марселина уложила ее в постель и закрыла в спальне, оградив от телефона и нежелательных посетителей, особенно от Ольги. Затем она спрятала все документы у подруги и перестала поднимать трубку городского телефона в то время, когда обычно звонила Ольга. Встретив на улице Валерию, Марселина неожиданно и по-хамски порвала с ней отношения. А когда приехала Ольга, Марселина забаррикадировались в доме, как в крепости, не брала трубку мобильного телефона, а возле калитки висела заранее приготовленная надпись "Звонок не работает".
Ольга звонила и приезжала ещё не один раз, но так и не смогла попасть в дом.
И тогда Ольга наконец прозрела, она все поняла. Розовые очки наконец-то спали. Ольга недоумевала. Неужели нельзя было поговорить по-человечески? Разве Ольга - враг Марселине? Разве она стала бы претендовать на что-либо?
Но Марселина вместе со своими услужливыми подругами-соседками уже распустила лживые сплетни по всей округе о том, что Ольга - зверь! Что она хочет выгнать несчастную Марселину на улицу и сделать её БОМЖом ! Они так убедительно мастерски лгали, что им верили! А Лидию Марселина убеждала в том, что Ольга забыла о ней и не желает проведывать. И убедила! После этого Марселина пригласила частного нотариуса, чтобы Лидия подписала завещание в ее, Марселины, пользу, хотя Лидия хотела поделить наследство пополам между Ольгой и Марселиной. Но Марселина ей "навешала лапшу на уши", что, дескать, это сложно и пообещала потом поделиться с Ольгой. Лидия поверила и подписала. Хитрая и прагматичная Марселина со своими сообщницами рассчитала все до мелочей, даже то, что Ольга, живя на нищенскую пенсию, не найдет денег на суды, адвокатов и экспертизы, если вздумает восстановить справедливость, что у нее даже нет никаких документов, которые необходимы для этого. Ведь все документы остались у Марселины!
Ольге стало до глубины души мерзко и противно.. Что плохого она сделала Марселине? За что она ее так ненавидит? Зачем плетет эти мерзкие интриги за ее спиной?
И тогда Ольга пошла к сестре Николая, Марине, ещё не зная полностью и до конца всех масштабов "грандиозного" плана Марселины. Оказалось, эта начинающая аферистка и здесь поработала! С вдохновением талантливой актрисы она изображала из себя невинную жертву. Она так самозабвенно лгала, убеждая Марину в том, что смертельно боится Ольгу, которая якобы хочет выбросить ее на улицу!
Верила ли она сама в то, что говорила? Это было для Ольги, как удар ножом в спину! Почему-то самую большую боль нам причиняют те, кого мы любим! Ольга поняла, что слишком идеализировала Марселину, слишком ей доверяла! Ведь сама Ольга родилась в СССР, когда народ жил идеалами коммунизма, когда ещё существовали моральные нормы, и алчность порицалась обществом. Таким образом, перед Ольгой был хитрый и рассчетливый враг в лице собственной дочери, циничный и коварный, который мастерски умел манипулировать людьми.
Характер Марселины сформировался в семье, где не было согласия. И она приспособилась. Являясь единственным человеком, которого все любили, она выработала две тактики поведения, когда ей хотелось скрыть правду. Это - упорно молчать, делая при этом дебильное выражение лица, или - лгать. А лгать она умела виртуозно, прямо в глаза, без малейшего смущения! Она была отличным манипулятором и актрисой. Никто - ни Валерия, ни простодушная Ольга даже не догадывались о таких ее талантах. Марселина ненавидела всех своих родственников. Ольгу - за то, что не забрала ее к себе, и за то, что ревновала ее к Валерии. Валерию. - за то, что ревновала к ней Ольгу. И эту ненависть разжигала в ней Зинаида. Только за что она ненавидела Лидию и Николая?
Из всей семьи доверительные отношения у Марселины сложились с Верой Васильевной, у которой она выпытывала все семейные тайны, и затем прилежно пересказывала их Зинаиде и Кате, приукрашивая своей фантазией и домыслами. Скорее всего, это Зинаида и надоумила ее на такие действия. Таким образом, из Марселины получилась идеальная шпионка и предательница! Людей она использовала, а когда добивалась своего - вычеркивала их из своей жизни так, как будто их никогда и не существовало, как ненужную вещь. Она всегда при себе держала тех людей, из которых могла извлечь для себя пользу или какую-то выгоду. Так же она поступила и с Мариной, как это станет ясно впоследствии. Но это все Ольга осмыслит позже, рассуждая, сопоставляя и анализируя события своей жизни, складывая их в мозаику.

Глава 14

А теперь Ольге предстоит оправдываться перед Мариной.
Для начала нужно было понять, что ей наплела Марселина, и в чем предстоит оправдываться. Ольга начала разговор с того, что не может проведать свою больную мать, так как Марселина закрыла ей доступ в дом.. Марина ответила, что ей очень жаль несчастную Марселину, которая вынуждена ухаживать за больной бабушкой. " Почему несчастную?,- возразила Ольга, - ведь ей достанется дом вместе со всем имуществом и участком. Некоторые годами досматривают даже чужих пожилых людей за квартиру, а здесь всего лишь два месяца!" Марина удивлённо подняла брови. "Как? - спросила она, - разве ты не выгоняешь Марселину на улицу?" После этого заявления Ольга рассмеялась - так вот где "собака зарыта"! Марселина всех вокруг убеждает, что Ольга, этакое чудовище, выбрасывает ее, родную дочь, на улицу! И поэтому Марселина ее и не пускает. Здорово придумано! Таким образом, исключив контакт Ольги с Лидией, Марселина в дальнейшем сможет провернуть вторую и главную свою аферу! Но об этом позже. А пока это все было покрыто мраком неизвестности. Ольга ответила Марине, что не собиралась и даже мысли не допускала о том, чтоб выгонять Марселину на улицу. Но Марина ответила, что теперь не знает, кому из них верить. Время все расставит по своим местам , - подумала Ольга, а сейчас вопрос состоит в том, как проведать Лидию и посмотреть, в каких условиях она содержится, и не обижает ли ее сейчас Марселина. Оказалось, что Марина проведывала Лидию каждый день и, более того, постоянно приносила ей еду и кормила ее. Ленивая Марселина не имела желания приготовить даже тарелку супа. Иногда приходил любовник Марселины и тоже что-то готовил из еды.
Марина позвонила Марселине и сказала, что сейчас она принесёт еду для Лидии. Но когда Марселина увидела в окно, что рядом с Мариной стояла Ольга, она не вышла и не открыла дверь. Даже более того, она не стала брать трубку телефона. Не солоно - не хлебавши, Марина с Ольгой ушли, и Лидия в тот день осталась без ужина.
Терпение Ольги лопнуло. После осознания того, что ее дочь - моральный урод и подлая негодяйка, Ольга серьезно обиделась на нее и, в порыве негодования, обратилась в милицию. Участковый позвонил Марселине и побеседовал с ней, после чего та пообещала, что будет пускать Ольгу к Лидии. Но своего обещания она не сдержала. Тогда Ольга написала письменное заявление в милицию, после чего участковый вместе с ней подъехал к дому Лидии. Марселина наконец-то соизволила выйти, но надо было видеть выражение ее лица! Когда участковый спросил у нее, почему она не пускает Ольгу к матери, Марселина выпалила - " потому, что мы не хотим ее видеть!"
"Мы - это кто?"- поинтересовалась Ольга. "Я и баба"- ответила Марселина. "Давайте разбираться"- сказал участковый, -"Вы позволите войти?" Марселина милостиво позволила. Три человека - участковый, его помощник и Ольга вошли в комнату, где находилась больная. Лидия лежала в своей постели. Ее лицо было бледным и постаревшим. Куда девалась ее былая красота? На прикроватной тумбочке стояли пузырьки с лекарствами. Сердце Ольги наполнилось жалостью, чувствовалось близкое дыхание смерти. Милиционеры поздоровались и представились. Затем участковый спросил Лидию: "Вы хотите видеть свою дочь Ольгу?" И Лидия ответила: "Хочу!"
После этого милиционеры разделились. Один из них вышел побеседовать с Марселиной на кухню, а второй остался с Ольгой и Лидией. Во время беседы из кухни доносился голос Марселины с истерическими нотками. Одна фраза отчётливо долетела до Ольги, как удар плетки: "Она здесь не прописана, она здесь - никто!' Эту фразу Марселина выкрикивала много раз подряд, подобно испорченной грампластинке.
Ольга рассказала Лидии о том, что Марселина ее не пускала в дом, из-за чего пришлось обратиться в милицию. Под конец участковый взял с Марселины обещание, что та больше не будет препятствовать общению дочери с больной матерью. Милиционеры уехали, а Ольга ещё задержалась возле Лидии. Когда она уходила, Марселина грубо по-хамски вместо "до свидания" выкрикнула ей в спину "вали отсюда!"
Вопреки своему обещанию участковому, Марселина не торопилась пускать Ольгу к Лидии. Ольга ещё не раз приходила в сопровождении Марины, но только несколько раз Марселина соблаговолила пустить ее в дом. Когда Марина приходила с Ольгой, Лидии часто приходилось оставаться без ужина, так как Марселина ее не пускала из-за присутствия Ольги.
Марина жаловалась Ольге на тяжёлый характер Марселины, на то, что с ней невозможно разговаривать, на то, что она постоянно лжет - говорит одно, а делает другое. Теперь до Марины дошло, кто лжет, а кто говорит правду! Марселина на все вопросы Марины либо отвечала молчанием, либо лгала. Марина взяла с нее обещание, что, когда Лидия умрет, пускай Марселина хотя бы поставит родных в известность. Марселина поддакнула, как обычно, но ее обещания ничего не значили.


Глава 15

Однажды сердце Ольги сдавило какое-то гнетущее предчувствие. В этот июньский день после дождя была яркая радуга в полнеба. Ольга вспомнила о Лидии и подумала о том, что, возможно, в эту минуту душа Лидии покинула тело... Ольге стало грустно. А ночью позвонила Марселина и сообщила :"Баба умерла".
"Когда?"- спросила Ольга, и Марселина ответила : "Днём. Ее забрали в морг, а с меня содрали кучу денег". Наступила гнетущая тишина. Ольга не знала, что ответить.
На следующий день, зная неадекватный характер Марселины, Ольга созвонилась с Мариной и попросила ее узнать у Марселины насчёт похорон. Марселина, как обычно, молчала в ответ, и Марина пожаловалась Ольге на то, что с Марселиной очень трудно разговаривать. Кому, как не Ольге, было знать об этом! Ведь Марселина, когда ей было что-то нужно от человека, умела прикинуться этакой милашкой с невинным выражением лица, или бедной сиротой, смотря по обстоятельствам. Зато,
когда другому человеку что-то нужно было узнать у нее, она молчала либо лгала, чтобы просто отделаться. Так было и на этот раз. Марселина по телефону несла какую-то чушь про какого-то "похоронного агента".
Марина встревожилась. Прошло уже более двух суток после смерти Лидии, на дворе стояла летняя жара. Марселина хранила молчание. Ольга съездила в морг узнать, что нужно для того, чтобы забрать тело и похоронить его. Ей ответили, какие нужны документы. Этих документов у Ольги не было. Все они находились у Марселины. Алексей пытался предложить свою помощь с похоронами, так как он организовывал похороны Елены Васильевны, Веры Васильевны и Николая, но Марселина "отморозилась". Прошло уже трое суток со дня смерти Лидии, и Марина опасалась, что Марселина может вообще не забирать тело из морга, чтобы не заморачиваться, и Лидию похоронят вместе с бомжами . Свои опасения она высказала Ольге. Марина ещё несколько раз звонила Марселине, и та, наконец, сообщила дату похорон на пятые сутки.
В день похорон Ольга не успевала на электричку и поехала прямо в морг. Во дворе морга она увидела Марселину в компании Толика, отца Кати. Вероятно, это и был ее "похоронный агент". Увидев Ольгу, Марселина изменилась в лице.
Работник морга пригласил Марселину в помещение, где находились покойники, дабы она подтвердила, что именно тело Лидии будут сейчас готовить на вывоз. Марселина брезгливо сморщилась, отвернулась и заявила, что не пойдет туда. Пошла Ольга. Помещение, заполненное оголенными трупами, было огромных размеров. Наконец, подошли к телу Лидии, и Ольга в ужасе отшатнулась. У всех покойников в этом полутемном помещении были спокойные лица и естественные позы, но то, что предстало перед ее глазами ... Она поначалу даже не поняла, что перед ней было тело Лидии! Оно лежало в неестественной позе - спина была выгнута дугой, а лицо... Давайте опустим подробности. Наверно, так и выглядят трупы, пролежавшие четверо суток на жаре без холодильника! Ведь за холодильник нужно было заплатить! Работник морга быстро потащил Ольгу к выходу, чтоб она, чего доброго, не упала в обморок. Неподалеку стояла машина с гробом. Работник морга замялся и сказал, что тело нужно упаковать в полиэтилен и хоронить в закрытом гробу. Марселина куда-то забежала, подошёл Толик.
Когда приготовления были закончены, Марселина с Толиком и Ольга с Алексеем заняли свои места в машине, которая двинулась по направлению к дому Лидии, везя в последний путь ее теперь уже бездыханное тело. Все это время Марселина сидела со злым выражение лица.

Глава 16

На похоронах было мало людей, среди которых не было только закадычных подруг Марселины - Кати и Зинаиды, и любовников Марселины. Были только несколько соседей, знакомых и Марина. Все недоумевали, почему тело Лидии хоронят в закрытом гробу. Марселина молчала, так как присутствие Ольги и Алексея в морге лишило ее возможности что-то соврать, видимо, поэтому их появление там тогда так разозлило ее - нежданчик!

Глава 17

Подведем итоги.
Итак, скупой Николай, оставивший после своей смерти немалое количество долларов, был похоронен в красных бабских тапочках, а Лидия, его жена, унаследовавшая после него эту кучу долларов и все остальное, Лидия, которая так любила красиво одеваться, была похоронена голой в полиэтиленовом мешке, куда Марселина брезгливо бросила парик ещё в морге.
Марселина, унаследовавшая все, сэкономила на похоронах своей бабушки, отказавшись хранить ее тело в холодильнике и не дав возможности сделать это другим. А может, она просто отомстила Лидии таким образом, хотя и после смерти? Отомстила за что? Кто знает, что в головах у этих неадекваток? Так закончилась печальная история жизни и смерти родителей Ольги.

Глава 18

А после всплыли подробности. Оказалось, что за две недели до смерти Лидии, которая металась в беспамятстве, Марселина привела в дом черного нотариуса, который сфальсифицировал договор пожизненного содержания в пользу Марселины, за доллары покойного Николая. Марселина и Ольга остались врагами. Марселина, которая присвоила все обманным путем и была "в шоколаде", и Ольга, которую она "обула", оказалась ни с чем и, благодаря лживым сплетням, в полном дерьме! Ольга не простила Марселину.

Глава 19

Волчица в овечьей шкуре Марселина никогда никому не сочувствовала, никогда не испытывала чувства вины и лгала для достижения своей цели любой ценой, лгала, скрывая свои истинные намерения, изображая из себя жертву, хотя на самом деле жертвами были Лидия и Ольга. Люди, не знающие всей правды о Марселине, жалели ее и старались помочь. Окружая себя тайнами и ложью, Марселина втягивала в эту ложь других. Ее не назовешь порядочной. Она считает, что цель оправдывает любые средства, и никакие угрызения совести ее не тревожат. Искажать факты и события с точностью до наоборот, выдумывать то, чего не было, и при этом мастерски внушать многим людям выгодные для себя мысли - это вполне в духе Марселины. Не только мысли, но и действия. Она виртуозно перекладывает свою вину на жертву манипуляции! Таких людей трудно распознать. Марселина все сделала для того, чтобы подать Ольгу в таком свете, будто это Ольга, а не она, преследует грязные цели. Волчица в овечьей шкуре, жуткая эгоистка, моральный урод? Любое из этих определений здесь будет уместным.
Осталось много вопросов, на которые сейчас невозможно дать ответы. Например, череда неприятностей, произошедших с Ольгой, которые ей устраивал в течении нескольких лет анонимный недоброжелатель своими жалобами, четко знавший ее уязвимые места. Об этих уязвимых местах знала и Марселина, благодаря доверчивости Ольги. Знала и при этом ненавидела Ольгу.
Череда трёх смертей, последовавших одна за другой с небольшим интервалом. Эти люди сами ушли из жизни, или их свели в могилу? Двоих из них Марселина ненавидела. Все они ей мешали.
Ольга вдруг припомнила, что за несколько месяцев до своей смерти Лидия предлагала ей переселиться в отчий дом. Ольга подумала, если бы она согласилась тогда, возможно подписала бы себе этим смертный приговор, как знать? Возможно, судьба уберегла Ольгу?

Продолжение следует.
Николай Зубец
2020-03-26
0
0.00
0
Бросить курить
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  Отец пробовал бросать курить постепенно, но не получалось. Старался отвлекаться мятными конфетками. Мучился и срывался. Он был настоящим курильщиком – сам даже табак выращивал. Когда начал курить, не знаю - человек войну прошёл, тогда некурящих, наверно, почти и не было. Но однажды собрал силы духа и бросил резко.

Мне не очень удобно про это писать, тем более морализировать и поучать – ведь я некурящий, вообще не курил никогда. Ну, в школе баловались для показухи ментоловыми сигаретками. Как-то с другом купили по настоящей гаванской сигаре – хотели по высшему разряду насладиться, ведь образ преуспевающего человека обычно рисовался с сигарой в зубах. Какой там у него, у дяди Сэма, например, моральный облик, кого эксплуатирует, кому войной грозит – вопрос другой, но что он явно наслаждается, держа в зубах сигару, было видно на любой картинке. Это же скрытая реклама курения, побочный эффект политической пропаганды. Так вот, купили в главном табачном магазине сигары, пришли в лучший парк города, уселись на главной аллее, на удобной лавочке, посмаковали вкус ещё незажжённых тугих скруток из экзотических заокеанских листьев. Вкус и запах, правда, очень напомнили обычные табачные листья, которые отец раскладывал сушить на газетах. Но мы предвкушали! И так закашлялись, так поперхнулись дымом, так стало муторно, что больше я ни-ни. Дружок, правда, курит и сейчас, а мне вполне хватило ударного тест-драйва.

А, вот, брат пробовал бросать куренье многократно и всегда именно резко. Постепенность – не его стиль. Вообще это был сгусток воли и решительности. Что задумывал, всегда выполнял, как бы ни было трудно. Решил – сделал! Крепок был духом и телом – первые разряды по плаванью, боксу и фехтованию. Легко ходил на руках. С курением, вот, никак не получалось завязать. Один раз он год почти держался, но… Попытки отчаянные были, драматические даже, а часто и забавные.

Вот эпизод один. Тогда он в Курске жил, в Воронеж приезжал частенько, а я к нему мотался и на мотоцикле. Летом было дело. Мы с женой с юга вернулись. У неё отпуск кончился, а у меня ещё оставался. Уехал с другом на природу с палаткой. Через пару дней друга там оставил, а сам примчался на мотоцикле в Воронеж подкупить продуктов. Домой просто для порядка заскочил. Глядь - а там братишка мой любимый! Внезапно появился, тогда это легко получалось - ещё кукурузники летали на местных линиях. Он рассчитывал со мной пару деньков провести, на мотоцикле покататься, а я вроде как с другом завязан. Друга домой вернуть – неудобно, конечно. Зову брата присоединиться к нам, думаю, палатка вполне троих вместит. Однако чувствую, что вряд ли согласится, на одном месте сидеть он совсем не охотник, да и приятеля моего недолюбливал. Но что ещё могу предложить?

А брат предложением заинтересовался. Уточнил, нет ли там поблизости магазинов, и, узнав, что нет, к моей радости, согласился. Задумал он бросить курить – вот, в чём дело. Самые трудные первые дни с нами на природе перебьётся, а там легче вроде дело пойдёт. Отлично! Собрался быстро, но бутылочку портвейна захватить успел.

Прекрасно всё! Вот, мы уже на месте. Общаемся втроём и весело, и дружески. Вода в реке прохладновата – начало сентября. Но не беда, зато безлюдье полное, почти как летом солнце, приволье настоящее. А первый вечерок вообще отличный вышел. Костёр большущий развели и под лиловым небом купаемся в ночной реке, пьём мятный чай с портвейном, а прямо из Америки через транзистор Уиллис Коновер нас услаждает джазом. Брат был в ударе – рассказывал истории, читал стихи и даже в отблесках костра подпел разок транзистору. В палатке улеглись вполне комфортно, над анекдотами хохочем.

Неплохо начался и следующий день. Опять купались, по лесу гуляли. Грибов набрали, жарили. Но, вот, под вечер братец стал сникать. Понятно всё, что происходит с ним, но так противно слушать, как нудно милый братец спорит с моим другом – и надо же, на исторические темы, дурацкая дискуссия всё про царей каких-то. А тут ещё беда – на другом берегу, прямо напротив нашей палатки, где пустой пляж уже закрытой турбазы, вдруг на полную врубают музыку. Большущий динамик прицельно направлен на нашу палатку. Мы в эпицентре шлягеров всяких, они, я вижу, брата жутко раздражают. Особенно Лесной олень, которого почаще повторяли:

Умчи меня, олень,
В свою страну оленью.

Меня удивляет, но почти не трогает это мощный концерт в безлюдной местности, а брат заводится и не то в шутку, не то всерьёз предлагает разбить их динамик.

- Да что ты, братец!

Но эти децибелы внезапно нарушили нашу изолированность, обесценили её и лишили задуманного лечебного действия:

- А можно там курево купить?
- Да нет там ничего и никого. Только сторож дурачится с музыкой.
- Есть тут работающие турбазы?
- Братишка, не сдавайся, пожалуйста!
- Ты не понимаешь!

Большая, круглогодично действующая база была как раз на нашем берегу, но вдалеке. Уговорил. Но это же капитуляция! Хмуро бредём по тропинке, а над нами, продираясь сквозь ветви кустов и деревьев, незримо реет белый флаг. Вот и турбазный ларёк. Продавщица как раз вешает замок на дверь, рядом стоят Жигули - муж собирается везти домой. Упрашиваем продать сигарет – она даже не отвечает. Облом.

Пытаемся хоть одну сигаретку сшибить у отдыхающих, но только двое встретились, оба некурящие. Полный облом.

Возвращаемся по берегу тоскливо. Никто даже не принял позорную нашу капитуляцию. По усмотрению теперь противник будет поступать! Небо в тучах. Хочу братишку я отвлечь, встряхнуть, но лишь на колкости всё нарываюсь. Плохо ему, лицо посерело.

Пока мы ходили, друг ужин приготовил, турбазное радио молчит, слава богу. Только поели, стал дождик накрапывать.

Сидим в палатке, слушаем стук капель. Не промокнет ничего – я всегда палатку накрываю полиэтиленом, закрепляю края прищепками. Рановато ещё спать. Брат мается. И тут, перекрывая шелест дождя, с удвоенной громкостью загрохотало радиовещание:

Умчи меня туда, лесной олень!

Братишка перекривился: «Ну, не могу этого выносить!»
А динамик орёт:

Со мной лесной олень
По моему хотенью…


Спасать надо брата! Хоть как-то хочу ему помочь. Разделся, под дождём вытащил из мотоцикла плоскогубцы, речку переплыл, как диверсант, нашёл провод, идущий по кустам вдоль тропинки к турбазе, и перекусил. Даже для надёжности пару метров отхватил и выкинул подальше.

Вернулся, а там уже не до оленя лесного – жаркая склока опять про царей, но уже на грани личных оскорблений. Еле унял распоясавшегося братца. Транзистор включил – хоть известиями какими отвлечь. Но только треск оттуда – началась гроза, дождик в ливень переходит.

Улеглись спать. Уютно в сухой палатке во время дождя! Сейчас бы снова анекдотами заняться, забавные истории неспешно рассказать. Но брат ворочается всё, вздыхает. Спросил, далеко ли отсюда до дома. Далековато, километров пятьдесят.

- Утром отвезёшь?
- Отвезу, конечно. Спи!

Лежим молча, грозу слушаем. Молнии блещут сквозь палатку, громы грохочут. Когда показалось, что все заснули, брат вдруг вскочил и просто взмолился:

- Я уж не спрашиваю, любишь ли ты меня, но если хоть капельку уважаешь, отвези!
- Отвезу же. Что с тобой?
- Прямо сейчас! У меня там полпачки осталось.
- Уж за полночь. С ума сошёл! Смотри, как льёт!
- Умоляю! А то – пешком пойду.

Таким раздавленным я никогда не видал своего старшего брата. Всегда он был логичен и рационален, а тут – просто истерика. Так жалко его стало!

- Одевайся.

Друг отвернулся к стенке и с головой укрылся одеялом, ему-то за что достаётся такое наблюдать! Под ливнем завожу мотоцикл.

И мчит меня олень
По моему хотенью…

Сквозь завесу дождя, в которой напрочь теряется луч фары, по раскисшим тропинкам, по просекам лесным.

Где сосны рвутся в небо,
Где быль живет и небыль,
Он мчит меня туда, лесной олень.

Под ливнем на мотоцикле – это, как в проруби студёной плескаться. Дома я сразу в горячую ванну нацелился, а братишка прямо в мокрой одежде ринулся к начатой пачке и жадно затягивался с очень виноватым видом, стараясь прятать глаза.

А вот ещё эпизод. Уже брат жил во Владивостоке, куда так просто не съездишь, но у меня туда командировка получилась. Утром встаю, а брат с женой уже на кухне, вид у него торжественный, изрекает:

- Ты присутствуешь при историческом моменте – я бросаю курить!

Сразу Лесной олень на ум пришёл, и выраженье моего лица, наверно, это показало, но брат невозмутимо:

- Зря ты морщишься. Это твёрдое решение.

Обычно он курил, что покрепче – Беломор, Приму, - а здесь распечатывает пачку каких-то дорогих сигарет и ритуально, неспешно выкуривает одну. Мы с его женой наблюдаем, но она как-то отрешённо к этому действу относится, без энтузиазма. Открыла форточку, я думал для проветривания, но брат сразу прикрыл и ещё одну сигарету быстро выкурил, потом даже третью начал, но, не докурив, скомкал красивую пачку, и картинно вышвырнул в форточку:

- Всё! Запомни этот день.

Да, день у меня выдался насыщенный, выступал на конференции. Вечером снова на кухне встречаемся. Дело было зимой, и брат со вкусом готовил согревающий глинтвейн, стихи читал, боролись мы, дурачились, пели, много смеха. И вдруг сникает он и неожиданно:

- Попробуем найти те сигареты?

Дааа… Опять белый флаг! Зима, мело весь день нещадно, с седьмого этажа летела пачка, а дом ведь на семи ветрах на сопке примостился. Однако же, пошли, обшарили периметр. Время позднее, магазины, конечно, закрыты, да их и нет поблизости. Киосков никаких тогда ещё не знали. И у прохожих не сшибить – их тоже нет, нет даже улицы нормальной – здесь хаотично все дома раскиданы на сопке. Опять нет шансов никаких найти нам курево.

Домой вернулись. Брат не успокоился, берёт пакет, и мы идём искать бычки – недокуренные сигареты. На лифте методично объезжаем все этажи и рыщем. Находим что-то, но не на каждом этаже. Соседние подъезды обошли – благо тогда они ещё никак не запирались. Кулёк наполнили почти.

Опять мы на кухне. Брат со знанием дела крутит «козью ножку» из газеты и набивает её табаком из окурочков. К моему удивлению жена взирает на это спокойно. «Козья ножка» изрядной получилась. Раскуривается с жадностью, и постепенно к брату возвращается так неожиданно испарившаяся умиротворённость, исчезает нехарактерная суетливость, опять спокоен он, великодушен, и даже вновь его любимые стихи звучат.

А утром жена отправляется купить сигареты. Опять ритуальное куренье, опять открывается форточка, жена уговаривает не выбрасывать, а просто спрятать подальше. Но пачка всё же вылетает из окна, он твёрдо верит в перелом крутой.

Нужно ли говорить, что вечером опять по этажам с кулёчком ездили?

И мчит меня олень
В свою страну оленью.

Илья
2019-05-07
0
0.00
0
"Одноклассники.ру" и Лепёшкин
обсуждение произведения
редактировать произведение (только для автора)
  «О Д Н О К Л А С С Н И К И . Р У» И Л Е П Ё Ш К И Н


Вся страна сидит в «Одноклассниках». И вся эмиграция тоже. Пожарные сидят между пожарами, а иногда вместо, полицейские зависают, врачи, банкиры с охранниками, домохозяйки и, разумеется, менеджеры среднего звена. Им-то сам Бог велел - компьютер на столе, начальник на деловой встрече, зам. начальника на работе, но тоже в «Одноклассниках», школьную любовь ищет… Все на сайте, все поголовно, и не только люди – депутаты попадаются! - один Ваня Лепёшкин там не сидит. Он то в тюрьме сидит, то дома на диване и без всякого компьютера. Но однажды – он как раз дома сидел, не в тюрьме - подарили ему компьютер. Ну как подарили – отдали. Ну, даже не отдали, а он сам попросил. Ну как попросил – взял и всё. Двери запирать надо, не в деревне живёте. Так вот – появился у него компьютер и Ваня сразу в эти «Одноклассники» зашёл, на друзей-подруг школьных посмотрел. Долго смотрел, очень долго. Он столько в тюрьме не сидел, сколько в этих «Одноклассниках». И расстроился, конечно, сильно. Какие там фотографии! У всех, правда, почему-то одинаковые. Бабы сначала на фото с ребёнком, потом в купальнике на море, если фигура позволяет. Если фигура уже не очень, тогда на фоне какого-то особняка и по пояс, но особняк целиком, все шесть этажей. Потом фото за компьютером – это она на работе, фото с шампанским – на корпоративной вечеринке и последнее – «Я в Испании этим летом». Они этим летом все в Испании были. А на заднем плане какой-то мачо маячит – намёк на курортный роман. Хотя у нас таких мачо на любом рынке больше, чем во всей Испании. У мужиков фотографии почти такие же, только антураж пивной. Зонтик, под зонтиком столик, весь уставленный пивом – «Я во Франции». Другой зонтик, другой столик и пиво другое – «Я в Италии». Третий зонтик, третий столик с пивом –«Это я в Амстердаме» и так по всей географии. Плюс – обязательно! – фото за рулём дорогой машины и охота-рыбалка на фоне джипа. Лепёшкин же во франциях-италиях, разумеется, не был, про Амстердам не слышал даже, рыбалкой не увлекался, а охотился только по ночам и только с целью наживы денег на выпить-закусить. Да и фотоаппарата у него никогда не было, его обычно полицейские фотографировали. Машина, правда, была, но сломанная и не его. А пиво Лепёшкин не пил, он больше по водочке ударял и по коньячку. Но настроение как-то поднимать надо и Ваня вспомнил про своего дружка, они сидели вместе. Тот на компьютере и доллары делал, и свидетельства всякие, и акции «Норильского никеля», а один раз деньги какого-то банка на себя перевёл и поехал в Туапсе отдыхать, думал, это далеко и там не найдут. Его в Туапсе и не искали, его прямо в вагоне-ресторане взяли, в километре от Москвы. Вот этому дружку Лепёшкин и позвонил. Дружок выслушал проблему, сказал, что это дело двух минут, но нужны всякие напитки. Лепёшкин всякие напитки взял и выехал.
На следующий день, приехав домой и поборов похмелье, Лепёшкин гордо открыл свою страничку в «Одноклассниках». Он не помнил, что за фотографии они вчера сделали, поэтому уже первая повергла его в шок. На ней он стоял между Путиным и Трампом, а подпись гласила: «Я знакомлю Владимира Владимировича с Дональдом». Подписи под остальными фотографиями, как и сами фотографии, были под стать первой: «Я даю взаймы Абрамовичу», «Я учу петь Аллу Борисовну», «Я показываю Биллу Гейтсу, как работать на компьютере», «Я объясняю Месси футбольные правила», «Я выгоняю из своей постели Наоми Кэмбелл», «Я покупаю десяток яиц Фаберже», «Элтон Джон и Борис Моисеев поют мне колыбельную»… Эту фотографию Лепёшкин решил на всякий случай удалить, слышал он что-то нехорошее про этих Джонов-Борисов. Зато следующее фото ему очень понравилось. На нём он гордо скакал на белом коне по степи, в папахе и бурке, с нагайкой в руке, а от него трусливо убегала украинская армия, уплывал украинский флот и улетала украинская же авиация. Подписано фото было просто: «Я возвращаю Крым России». Оставшиеся фотографии Лепёшкин уже не просматривал, а быстро пролистал. На них он кормил с рук Валуева, запускал в космос Гагарина, отгонял Сальери от Моцарта и тушил Жанну д’Арк. А последняя фотография была сделана, наверное, когда всякие напитки уже кончились. На ней счастливый Лепёшкин выходил из роддома под руку с Девой Марией. У дверей роддома их ждал белый лимузин. В руках у Лепёшкина был свёрток с ребёнком. Встречающие стояли на коленях, не смея поднять глаз. От Лепёшкина исходило какое-то неземное сияние. Невдалеке Сталлоне, Сигал и Брюс Уиллис заранее били Иуду. Водитель лимузина каялся. Короче, Ваня Лепёшкин остался доволен.
Письма Ване начали приходить сразу и в огромных количествах. Отличница, когда-то отторгшая Ваню на выпускном, предлагала срочно встретиться и исправить эту ошибку, другие девушки просто присылали свои фотографии, номера и размеры, при этом каждая третья хотела родить от него ребёнка, а у каждой второй он уже был и, разумеется, от Вани. Мужики просили взаймы, звали в баню и на рыбалку, власти города Сыктывкара решили назвать новую улицу его, Вани Лепёшкина, именем и просили помочь там вырубить лес, положить асфальт и построить дома, в какой-то деревне открывали Ванин бюст и намекали насчёт денег на торжества, женская волейбольная команда из Томилина умоляла купить её всю целиком вместе с сеткой и мячиками… Много было писем, очень много, даже от одноклассника по имени «Лучшие натяжные потолки города Липецка» весточка пришла, но Ваня такого не вспомнил. А последним пришло послание от Абрамовича. Он интересовался, где-когда-сколько он взял взаймы у господина Лепёшкина и как ему вернуть долг. Господин Лепёшкин вспотел и, не мешкая, стал писать ответ. Сначала он написал, что Абрамович взял у него взаймы в марте, у входа в универсам на 3-й Парковой улице. Перечитав, Ваня решил, что это несолидно и переделал универсам в сберкассу, а март в сентябрь. Получилось лучше. Насчёт суммы Ваня решил сразу – 100 долларов. Но руки предательски задрожали и в итоге нулей получилось чуть больше…
Через час люди Абрамовича привезли Ване дипломат с деньгами. Солнце на землю, конечно, при этом не упало и мир не перевернулся. Упал и перевернулся Ваня Лепёшкин, когда, проводив гостей, открыл дипломат. Денег было так много, что Ванины математические способности не позволяли их сосчитать.
Большие суммы учат и дисциплинируют. Ваня Лепёшкин со временем стал преуспевающим бизнесменом, женился на отличнице, некогда его отторгшей, купил шестиэтажный особняк, возле которого с утра до вечера играет в волейбол женская команда из Томилина и послал приглашение Наоми Кэмбелл. Он вообще старался строить свою жизнь по фотографиям из «Одноклассников», хотя не всё, конечно, проходило гладко. Приехавшая Наоми, например, оказалась пожилой пьющей негритянкой и чуть не разрушила Ванину семью, Билл Гейтс на письма, даже со смайликами, не отвечал, Алла Борисовна отвечала, но исключительно матом, Путин с Трампом познакомились без Ваниного участия, Жанны д’Арк с Моцартом и Сальери вообще в живых уже не было, а «Лучшие натяжные потолки города Липецка» оказались не одноклассником, а спамом. Вскоре Ваня в «Одноклассниках» полностью разочаровался и заходить туда перестал. Чего там делать-то, на рожи эти противные смотреть? Ваня свой сайт создал – «Однокамерники.ру». Сайт сразу стал очень популярным, жизнь на нём закипела, особенно в группах «Лефортово» и «Бутырка». Одних Улюкаевых зарегистрировалось четыреста пятьдесят пять штук, и это только с одной зоны! Навальных – семьсот, все с воли, правда. Так что всё правильно рассчитал бизнесмен Ваня Лепёшкин. Ведь в какой стране живём? Сегодня ты в своём офисе в «Одноклассниках» сидишь-общаешься, а завтра налоговая случайно зашла, обиделась на что-то и… «Владимирский Централ, ветер северный…».


Илья Криштул

страница:
1 >>
перейти на страницу: из 553
Дизайн и программирование - aparus studio. Идея - negros.  


TopList EZHEdnevki