Был день, и в этом дне было холодно, по-осеннему слякотно, неуютно. Теплая одежда промокала под струями дождя и чувствовалась неприятная «сырая» дрожь. Веселых лиц видно не было, да и, вообще, люди выходили на улицу только лишь для того, чтобы дойти до работы и вернуться обратно. Под ботинками чувствовалось мягкое расползание грязи, в голове уже возникал образ обувной щетки. Казалось, что машины ездят как-то особенно быстро, пытаясь укрыться от дождя и совсем не обращают внимания на то, что из под их колес вырываются брызги и как пиявки присасываются к тем, кто стоит возле дороги.
По пешеходной дорожке шел мужчина лет тридцати в сером плаще, в таком, который есть почти у каждого, самый неприметный, самый замученный жизнью. Мужчина вполне соответствовал облику своей верхней одежды. Вид у него был самый обычный, самый безразличный. На лице была написана какая-то мысль, даже и не мысль, а какое-то мучение, связанное с какой-нибудь неприятностью. Шел он не быстро и не медленно, нормально, обычно. Он завернул в переулок, пройдя несколько заковыристых тоннелей, вышел к старому двухэтажному дому с облезшей краской, зашел в подъезд, поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице, позвонил в самую первую дверь. После некоторого молчания из квартиры вышел упитанный мужчина в семейных трусах с куриной ножкой в руке, другую подал нашему знакомому. Тот пожал ему ладонь и начал что-то очень тихо говорить.
-Извини, брат. Денег нет сейчас, - сказал ему пузач, довольно поглаживая живот.
Мужчина опять что-то проговорил, скорее всего, извинился и стал спускаться с лестницы. Дверь закрылась. Мужчина вышел из подъезда, дождь стал лить сильнее, мужчина прибавил шаг. Он тем же путем вышел обратно на тротуарную дорожку. Пройдя по ней еще минут двадцать быстрым шагом он снова свернул в переулок и сразу же зашел в один из домов, тоже старых, но не таких как предыдущий. Поднялся на пятый, последний, этаж, и, отдышавшись, постучал в дверь, звонка не было. Открыла ему женщина приблизительно одного с ним возраста. Он вошел.
-Ты замерз, наверное? Промок? – заботливо осведомилась она.
Тот не ответил, лишь стал снимать сапоги. Женщина помогла снять ему куртку.
-А зарплата? Ты получил сегодня? – глаза ее засверкали.
-Нет. – довольно грубо ответил мужчина.
Женщина опустила вниз руки с курткой, лицо ее помрачнело.
-Но как же так? – запричитала она, побежав за мужчиной, который уже прошел в комнату, сел на диван и искал дистанционное управление от телевизора, - тебе же обещали!
Он пристально посмотрел на нее. Глаза ее становились влажными. Из другой комнаты вышел ребенок лет девяти.
-Зайди обратно! – крикнула на него женщина. Мальчик послушно скрылся.
-Не кричи на сына, - рявкнул мужчина, - и слез мне твоих тут не надо! И без тебя тошно!
-Но чем же мы будем кормить детей? – глаза женщины изобразили ужас.
-Накормим чем-нибудь, - буркнул он.
-У нас даже на хлеб нет денег! – женщина плакала.
-Хватит! – мужчина встал и направился к двери. Надел свой мокрый плащ, сапоги - вышел.
-Коля, стой! Куда же ты? – закричала в отчаяние женщина, - ты ведь простудишься!
Тот ничего ей не ответил, спустился по лестнице, вышел из дома, остановился возле своего подъезда, достал сигарету и закурил. Его слегка передергивало от холода. Докурив, он направился в глубь дворов. Зашел в подъезд одной из пятиэтажек. В этом подъезде такого понятия как свет предусмотрено не было. В потемках он нашарил перила, зажег зажигалку и кое-как поднялся по лестнице на третий этаж, по дороге чуть не наступив на какого-то бродягу, лежащего на лестничной клетке между вторым и третьими этажами. Подняв зажигалку вверх, он осветил помещение, нащупал нужную ему дверь, с облезшей краской, позвонил. Раздался какой-то непонятный скрежещущий звук вместо звонка, дверь сразу же открылась. На лестничную площадку резко выскочил худощавый мужчина в очках, быстро прикрыл за собой дверь, так что даже невозможно было стать ослепленным от внезапно появившегося из квартиры света. Мужчина огляделся по сторонам, посмотрел на нашего спутника.
-Кто это? – мужчина пытался что-то разглядеть в темноте.
-Это я, Николай.
-А это ты? – шепотом спросил он, - здравствуй, - что-то его тревожило, руки он своему приятелю не подал.
-Опять с Нинкой ругаешься?
-Да тихо ты! Чего ж так орешь? – замахал на него руками мужчина, - Не баба ведь, а зверь!
-Ах ты, скотина, ты этакая! Где спрятался? А ну, вылазь! – послышалось из-за двери. Мужчина чуть-чуть присел от страха, зажмурился, затем опомнился, оглянулся и снова обратился к собеседнику.
-С чем пожаловал то?
-Да так, уже не с чем! Извини, брат, мешать, пожалуй, не буду, - тот протянул ему руку.
-Да, уж, пожалуй… Так ведь и неловко вышло! – он спотыкался на каждом слове, продолжая говорить все так же, шепотом, - ну, ты заходи, если что, - пожал ему руку.
Мужчина вновь поднял вверх зажигалку и направился осторожно вниз, вспоминая все препятствия. Вышел из подъезда, пошел дальше, проходя прямиком через дворы к следующей улице. Дворы, надо сказать, не убирались давно. Детские качели были сломаны, в песочнице валялись пустые бутылки, краска на беседке слезла, стены домов были изрисованы автомобильными баллончиками, мусор был повсюду, в каком-то закоулке на земле были свежие пятна крови.
Вскоре он вышел на улицу, пошел по пешеходной дорожке, зашел в какую-то забегаловку с покосившейся надписью «Эльф». Пахло пивом, на столиках был слой пыли, видимо со времен, когда еще не вымерли мамонты, каких-то два пьяных тела спали на одном из них, возле барной стойки стоял подвыпивший официант и о чем-то спорил с барменом. Мужчина в сером плаще подошел к ним, слегка отодвинул официанта и сел на высокий стул, сложив голову и руки на стойку.
-Как дела? – спросил бармен.
-Да все так же…
-Хочешь пива? – мужчина многозначительно посмотрел на него, парень стушевался, - деньги потом занесешь.
-Да чего-то не хочется… - затем немного помолчал, махнул рукой, - а, все равно! Давай, наливай.
-Темное, светлое?
-А какого не жалко!
-Что-то ты сегодня как-то особенно не в духе! – бармен начинал задушевную тему, подавая пиво мужчине.
-Да, с женой поругался… - мужчина сделал большой глоток, - говорит, что я сгубил ее жизнь и жизнь наших детей.
-Ох уж эти женщины!
-А что женщины? Ты считаешь, что моя жена не правильно говорит?
-Нет, я такого не говорил, - парня иногда пугала некоторая резкость собеседника.
-Еще бы ты…. Ох, мне бы твои годы! Моя жена святая женщина, она мать моих детей…
-Любишь ее?
-Не знаю даже, как-то не думал…. Наверное…. Хотя я даже и женщин то других не знал, вернее не смотрел ни на кого. А на кого смотреть? Зачем? А я ведь и правда жизнь им троим подпортил. Я неудачник.
-Да ладно тебе. Не наговаривай на себя.
-Если это так! Вот сегодня, к примеру, все получили зарплату, а я нет. Даже тем молодым ребятам дали, а мне нет. Сторожу Вовке, пьянице, Дуньке – матершиннице. Всем дали, кроме меня. Ну, чем хуже то я? Не опаздываю, не пью вроде бы. Ну что не так то? Ответ прост. Я неудачник.
-Эй, брат, перестань! Ты гораздо лучше, чем многие. Посмотри на них даже, - бармен указал на двоих пьяных мужичков, спящих на столике. Мужчина усмехнулся.
-Ты думаешь, им плохо? - улыбнулся он.
-Думаю, не сильно…
-Давай еще пива мне налей! – он поставил пустую кружку на стойку.
Мужчина просидел в баре достаточно долго, но пива выпил не много. Когда стемнело, он решил направиться домой. Рассказы бармена про молодую и интересную жизнь немного взбодрили его. Он поблагодарил парня, официанта за приятный вечер, за теплую компанию, вышел из бара и твердой походкой зашагал к дому. Затем остановился, пошел обратно, прошел мимо своего недавнего «обиталища», перешел на другую улицу, свернул во дворы. Он шел вглубь дворов, было темно, что-то можно было разглядеть лишь от света в окнах. Вскоре дворы закончились, потому что дальше стоял большой завод, окруженный высокой стеной с колючей проволокой и хорошо освещенный. Вдоль него шла длинная дорога. В стене была дверь с надписью: «Ирландский и датский табак».
Неизвестно, насколько оба были хороши, но видимо наш спутник считал их достойными своего внимания, поэтому он зашел в магазин. Вышел оттуда в руке с коробочкой дорогих сигар. За ним выбежал толстенький молодой человек.
-Николай Семенович! – окликнул он его, тот не услышал. Молодой человек побежал за ним, догоняя, он снова крикнул, - Николай Семенович, а как же деньги то?
-Не сейчас, все потом, - безразлично ответил мужчина, направляясь к дому. Молодой человек в недоумении замер на месте, хотел сказать что-то еще, но, промолчав, повернул обратно.
Обратно Николай Семенович пошел освещенным путем, то есть не через дворы, а вдоль завода. Лицо его снова стало понурым, он закурил сигарету.
Проходя мимо заброшенного склада, он услышал сове имя. Он стал вглядываться в темноту. Возле металлической лестницы стояло человек десять парней. Двое из них подошли к нему.
-Николай Семенович, какими судьбами? – сказал один и протянул ему руку. Когда тот пожал ее, другой молодой человек тоже поздоровался.
-Я… я домой иду…Петя - Николай Семенович немного опешил, не знал, как лучше ответить.
-Пойдемте с нами, мы послушаем взрослого человека.
-Да мне бы к жене…
-Пошлите, пошлите, мы вас очень просим, - парни, увидев сомнение на лице своего собеседника, взяли его под руки и повели к остальным.
-Здравствуйте, ребята, - сказал Николай Семенович, парни на него взглянули пренебрежительно, тот протянул им руку, никто ее не пожал, лишь один из них сделал жест рукой вверх.
-Это наш коллега по работе, Николай Семенович, - сказал парень, который привел его сюда.
-А, тот самый, - один коротко остриженный молодой человек усмехнулся, - Так вот ты какой, северный олень.
-Что вы сказали? – Николай Семенович не расслышал.
-Да ничего, батя.
-Игорь, хорош, не начинай. – Петр сделал ему знак, затем обратился к мужчине, - Подождите секундочку.
Он ушел, парни повернулись друг к другу и начали о чем-то говорить. Их речь была непонятна Николаю Семеновичу.
-Кисточка, слышь, ты че затупил? – бритоголовый толкнул в бок сидевшего на лестнице, на корточках парня, упершегося головой в колени. Парень что-то буркнул, но головы не поднял, - Кисточка, брат, ты чего?
-Череп, ты, что докапываешься сегодня до всех? Видишь человек потух! - упитанный парень в кепке толкнул бритого в плечо. Он отличался от всех остальных, был по-другому одет, глаза его были ясны и осмысленны.
-Ты че, а? – тому это явно не понравилось.
-Игорь, я пошутил.
-А, ну ладно, - сказал он дружеским тоном, затем сменив на прежний грубый, - а то бы я…
-Знаю сам.
-А че, прикуриться то сегодня нет? – спросил у всех присутствующих бритый парень.
-Не, нам рога выписали.
-Понятно…. А то, че то, эта барматуха уже в печенках сидит, - Череп показал в ту сторону, куда ушел Петр. Потом он снова повернулся к парню в кепке, и улыбаясь беззубым ртом спросил, - слышь, Плечо, а как там твоя?
-Да вроде бы нормально. Кстати, позвонить ей надо, - парень отошел.
-Во, человек морит! Женился и все…. Вот вам друзья, - бритый показал неприличный жест, изо рта его брызнули слюни.
-Череп, ты чего? Он молодец, я бы так не смог к телке относится, - сказал один из парней.
-Да ну его, совсем тихоня стал, не видать, не слыхать. Все время дурку свою за руку водит, брюхатую, животик ей целует. Фу, мерзость!
-Любит ее, чего сделаешь то?
-Любить! Я и сам девок люблю, вернее люблю полюбить, - беззубый рот бритоголового парня изобразил нечто, вроде смеха, хотя это больше напоминало лошадиный гогот.
Парень в кепке вернулся, сообщил всем, что ему надо домой, его там ждет любимая жена. Всем пожал руку на прощание, со всеми крепко, по-дружески обнялся.
-Заходи к нам как-нибудь. Мы же тебе не чужие.
-Эх, брат! Дело твое. – сказал бритый, крепко обняв его и постучал по спине.
Парень пошел, помахал рукой и скрылся. Появился Петр.
-Ну как вы тут без меня? – осведомился он.
-Да вроде живы! – беззубый подмигнул Николаю Семеновичу. Того слегка передернуло от этого знака внимания.
-Как варка? – спросил у него другой молодой человек, сидевший рядом с бритым, вертевший зажигалку в руках.
-Пять минут!
-Отличненько! Сейчас припьем.
-Не, я все, я пас, я больше никогда, - Кисточка заговорил. Парни засмеялись.
-Во, Кистян морит! Как говорим про травяное, так сразу оживляется!
-Кисточка, сколько раз мы это слышали?
-Николай Семенович, а вы будите с нами? – спросил бритый у нашего знакомого.
-Что? – тот опешил от столь внезапного переключения на его персону.
-Припивать! – при этом слове парни оживились, раздалось дружное: «Эх!»
-Нет, я сегодня уже выпил.
-Да, нет же. Это немного другой напиток, он не алкогольный, - бритый усмехнулся, - он лечебный.
-Да я бы… - Николай Семенович замешкался.
-А, батя! Ну, ты, как я погляжу, шалишь! Хочется тоже? – бритый засмеялся, - молодость вспомнить.
Появился молодой человек в грязной и порванной куртке.
-Товарищи, внимание! – проговорил он с надутым видом, - общими усилиями мы сварили его.
Парни оживились. Кто сидел, тот встал, кто говорил о чем-то – замолчал. Появились еще трое парней. Принесли пластиковые бутылки.
-Вы чего так долго? – спросил парень в драной куртке, - там уже все готово, а они только идут!
-Че? Так быстро, что ли? – парни зашагали быстрее, прошли мимо, в ту сторону, откуда появился молодой человек в грязной верхней одежде и куда ходил Петр.
-Чувствую, что-то будет, - сказал кто-то из оставшихся на месте.
-Что-то определенно хорошее.
-Что-то определенно приятное.
-Памятное.
-И морное, - все засмеялись.
Парни начали говорить о какой-то «теме», о чем-то спорить друг с другом. Николай Семенович сидел с отвлеченным взглядом и напряженно думал. Парни вернулись с наполненными бутылками. С ними был еще один человек в спецовке. Все бутылки стали передавать по кругу одновременно. Парни пили жидкость, находящуюся в них. Каждый из них называл количество глотков, которые он сделал. Было темно, цвета жидкости видно не было, хотя было заметно, что она мутная. Очередь дошла до Николая Семеновича. Тот сначала отнекивался, а потом тоже стал пить. Сделав первый глоток, он остановился, отодвинул бутылку и резко выплюнул жидкость. Она была противной на вкус. Парни снова протянули ему бутылку: «Пей, пей! Первый раз всегда так кажется. Делай пять глотков.» Николай Семенович сделал, как ему сказали и передал бутылку дальше. Постоял немного, поминутно сплевывая, стал наблюдать за остальными, смотреть как они пьют. Вдруг ему стало смешно, оттого, что с ним происходит. Все ребята и он сам показались ему смешными. Он посмотрел на Кисточку и покатился со смеху. Парни посмотрели на него внимательно, переглянулись и тоже засмеялись. Смеялись долго, один из них упал на землю, начал дергаться, у него была истерика. Николай Семенович, насмеявшись вдоволь, схватился за бок, который у него заболел, отдышался, достал сигарету, закурил. Присел на корточки. Сразу в глазах у него поплыло. Все слилось воедино, голова закружилась. Он закрыл глаза, опустил голову вниз, он чувствовал, как его начинало тошнить. Ему казалось, что он сидел так целый час. Вдруг кто-то тронул его за плечо. Он поднял голову, открыл глаза. Сначала он ничего не видел, все было размазано, потом изображение улучшалось, он стал видеть очертания предметов, наконец, нормальное зрение к нему вернулось. Он увидел, что все его недавние знакомые смотрят друг на друга и молчат. Ему захотелось что-то спросить, но он почувствовал ужасную лень поворачивать языком, стал всех разглядывать. Кто-то курил, кто-то ходил взад-вперед, кто-то что-то вертел в руках, кто-то сидел в «позе Кисточки». Николай Семенович захотел встать, но не смог, он чувствовал ужасную слабость в каждой частице своего тела, он не смог даже пальцами пошевелить. Ему казалось, что его заморозили, все онемело. Он устремил взгляд на дерево и долго на него смотрел. Начали появляться цветные узоры, ему захотелось спать, он закрыл глаза. Снова почувствовалась тошнота. Он открыл глаза, пошевелил рукой, та пошевелилась, он достал сигарету и закурил. Вкус у сигареты он не почувствовал, во рту было сухо. Николай Семенович встал, тут же тело его стало слабым, он чуть не потерял равновесие, пошатнулся, оперся рукой об дерево, на которое смотрел. Мужчина курил, ему казалось, что сигарета никогда не кончится. Наконец, он докурил, твердо встал на ноги и пошел.
-Ты куда?
-Я домой, - ответил Николай Семенович, делая паузу на каждом звуке.
-А-а-а-а, - так же долго кто-то протянул ему, - тогда, до встречи.
-Всем пока…
И он пошел, вернее, побрел, ноги еле переставлялись. Он дошел до угла, остановился, в груди что-то защемило, он чуть было не потерял сознание. Спустя какое-то время боль прошла, Николай Семенович двинулся дальше, слегка опираясь о стены уже начинавшихся жилых домов.
Было уже темно, во дворах никого не было, холод прогнал всех людей в теплые помещения. Люди сидели в своих столовых, кухнях, пили горячий чай или кофе с пряниками и вареньем, счастливо жмурились, говоря о том, как должно быть неуютно тем, кто сейчас на улице. Иные же семейства располагались поближе к телевизору, прикладываясь на свои диваны или споря за место на них. Хотя многие уже ложились спать.
Николаю Семеновичу казалось, что ветер оставлял ожоги на его лице, сдувал его назад, как ураган. Шел он очень медленно, под ногами как будто специально все время путались какие-то непонятные предметы, вроде пивных бутылок. Дворы не освещались, мужчине временами казалось, что он ослеп. Голова гудела и кружилась. Наконец, он вышел на улицу, где располагался «Эльф». Шел он ровно, хотя медленно и как-то угловато. Вдруг кто-то его остановил, мужчина не отреагировал и пошел дальше, но чья-то крепкая рука надежно держала его за плащ. Николаю Семеновичу казалось, что он до сих пор куда-то идет. Лишь спустя какое-то время он опомнился и обратил внимание на остановившего его. То был его приятель бармен.
-Да уж. Наталья Сергеевна не зря переживает. Что с вами? – осведомился он. Николай Семенович не ответил, хотел уйти. Парень остановил его, - нет, нет, Николай Семенович, вы со мной пойдете. Я вас так не оставлю теперь.
Парень крепко схватил под руку нашего знакомого и повел его куда-то. Николай Семенович, спустя какое-то время, начал немного понимать что происходит.
-Что… где я? – речь его была несвязной, - А, это ты… кажется, мы сегодня уже виделись…. А куда ты меня ведешь?
-Мы идем ко мне домой.
Николаю Семеновичу было трудно говорить, и он не стал спрашивать зачем, почему и как он вообще здесь оказался. Помимо этого, плащ его был до сих пор мокрый от дождя, и было ужасно холодно. Идти пришлось не долго, а именно всего лишь свернуть в подворотню. Квартира бармена располагалась в том же доме, где и «Эльф».В подъезде пахло сыростью и кошками. Жильцы красили лампочки в красный цвет, чтобы их не крали, поэтому на лестничных площадках было немного зловеще.
В квартире у бармена было достаточно уютно, хотя, так могло показаться после пребывания на улице. Было не прибрано, типично по-холостяцки. Парень усадил гостя на диван, сделал два горячих чая, сел с рядом уже освоившимся Николаем Семеновичем.
-Надеюсь, вы не слишком против, но я уже позвонил Наталье Сергеевне.
-Ох, эти женщины, за все то они переживают! До всего им дело есть! А у тебя, что ли нет девушки? – спросил мужчина, скептически оглядывая неприбранное жилище.
-А что разве не заметно? – усмехнулся парень, заметив взгляды собеседника.
-А что ж так?
-У меня есть работа, я весь в ней. – вздохнул парень, - с самого утра я на работе, возвращаюсь примерно в это время, - бармен мотнул головой в сторону часов, стрелки которых показывали половину третьего.
-И что?
-А то, Николай Семенович, что у меня нет времени на девушек.
-Как же так! Ты ведь молод! – воскликнул мужчина и схватился за голову, громкие слова отразились резкой болью.
-Не каждый заслуживает право иметь верного спутника жизни.
-Пожалуй ты прав, - Николай Семенович подумал о том, что он счастлив, что у него есть нечто лучшее, чем эта несчастная зарплата, чем людское мнение. У него есть жена и двое детей, пусть голодных и злых, но преданных ему и любящих. Деньги вместе с людьми приходят и уходят, так же как вода в реке: весной поднимается, зимой замерзает; а на дне реки всегда остаются все те же камни, изо дня в день, и даже когда вода в ней испарится, камни останутся.
-Николай Семенович вам плохо? – парень уже несколько минут пытался вывести собеседника из раздумья.
-А нет, ничего. Я просто.
Раздался звонок. Бармен пошел открывать. С порога раздались крики, в комнату влетела запыхавшаяся и раскрасневшаяся женщина, жена Николая Семеновича. Она наклонилась над изумленным мужем и крепко прижала его к своей груди, от нее повеяло ароматными духами и свежестью улицы, слезы, текшие по ее щекам, обожгли лицо нашего героя. Он почувствовал нечто трепетное к этой женщине, как будто бы заново влюбился в нее, только немного иначе, как-то осмысленно и с уважением. Он встал с места и привлек ее к себе, обнял ее нежно и долго не отпускал от себя.
-Коленька, милый, что с тобой? – она пыталась оторваться от него, но он прикрыл ей рот рукой и поцеловал в щеку.
Эпилог.
Когда Николай Семенович ушел, парни спустя какое-то время засобирались домой.
-Во, меня убило то сегодня!
-Ну, мене чего-то как-то не того, - протянул Череп, затем рассмеялся, посмотрев на Кисточку, - а Кистян снова затупил!
-Не, к едрене фене всю эту дурь! – сквозь сон возмутился Кисточка, - я никогда больше!
-Ладно, Кисточка, ты всегда это говоришь… Пойдем домой, брат.
-Да, пошлите по домам, пацаны. У меня как никак еще жена, - опомнился Петр.
Парни начали разбредаться кто куда. Кисточка пришел домой, родители неодобрительно покачали головой, да ничего ему не сказали. Он лег спать спокойно и непринужденно, впрочем, как и всегда, как и все свои прожитые дни.
Череп, придя домой, где жил с сестрой, попросил ее приготовить ему чай. Попил чай, съел селедку, огурец, мороженое. Наелся до отдышки, лег на диван, еще долго не мог уснуть, переключая каналы телевизора.
Петра ждала дома жена, Настенька, как ласково он ее называл.
-Милый, ты почему так поздно? – у Насти голос был мягкий и мурлыкающий, очень красивый, да и сама она была хороша, - сегодня у тебя должна быть зарплата, - глазки ее лукаво прищурились, как у кошки.
-Дорогая, - начал Петр с порога, - видишь ли, тут такое дело. Мы с пацанами…
-Понятно, можешь не продолжать, - лицо ее резко изменилось, погрубело, - выйди-ка, на свет!
-Милочек мой, ну в чем дело? – спросил он, уже снявши обувь и пройдя в освещенное помещение.
-Все ясно, - Настя посмотрела в его красные воспаленные глаза, видимо их бессмысленный взгляд ей был знаком.
-Дорогая, ну перестань, - Петр приобнял ее, но Настя оттолкнула его.
Она ушла в соседнюю комнату, затем вернулась.
-Иди, ложись спать, я тебе постелила.
-Настенька, я хочу с тобой, - Петр потянул руки к жене, та отмахнулась от него, ушла на кухню, закрыв за собой дверь. Петр пожал плечами, но за Настей не пошел.
Утром на кухонном подоконнике была маленькая лужица соленой жидкости, оставленной ночью Настенькой.
Нашего героя всю ночь и следующее утро мучила расспросами Наталья Сергеевна. Николай Семенович на вопросы жены не отвечал, ему было стыдно. Перед какими-то детьми он не смог отказаться от того, что ему предлагали. Он не знал название напитка, не знал, какие ощущения он вызывает, но он изначально понимал, что это не газированная вода, тем не менее Николай Семенович не смог сказать: «Нет». Он не знал почему. Только лишь потому, что так делали все? Или ему было любопытно, или он был в тот момент равнодушен ко всему? Мужчина не знал, как оправдаться перед собой. Только одно ему стало ясно, что от самого него зависит его судьба. Река проделывает себе русло, даже если человек построил дамбу, даже если на пути лежат огромные не сдвигаемые валуны. Только лишь дело в напоре реки, в ее стремлении течь, в ее желании не засохнуть, подпитывать себя одними источниками и отдавать себя без остатка другим.
Николай Семенович получил повышение на работе, начальник очень удивился смелым высказываниям всегда неприметного работника. Он больше не огорчал Наталью Сергеевну, дарил ей цветы, целовал ручки, заботился о своих детях, помогал делать им домашние задания.
Однажды Николай Семенович шел мимо того самого завода, встретил тех парней, с угаснувшими взглядами в неподвижных позах. Они позвали его к себе, но он твердо и ясно ответил: «Да нет уж, спасибо ребятки. Некогда мне с вами».
Кисточка так и остался жить с родителями, нигде не работая, каждый день повторяя: «Не, я все, я пас, я больше никогда», и каждый вечер, приходя домой с красным помутневшим, почти ничего не видящим взором.
Каждый сам ищет себе путь, свое русло. Кто-то себе его прокладывает, проделывая тяжелый труд, кто-то течет по готовому, а кто-то сохнет, так и не успев превратиться в настоящую полноценную реку; кто-то верит в себя, а кто-то в других; кто-то призван быть водою в реке, кто-то камнями на дне, а кто-то и самой рекой. Жизнь одна и у всех разная, только уметь бы ее построить.
Парень в кепке свою жизнь посвятил своей любимой женщине. Он сделал все возможное и невозможное, чтобы она и их ребенок были счастливы. И ему это вполне удалось.
Череп встретил «девушку своей мечты», крашенную блондинку с почти вылезшими волосами, без зуба и с синеватой кожей. Они сейчас живут вместе, в доме Черепа, сестра с ними. Возле завода бритый парень теперь сидит со своей любимой и целует ей ручку, а она, с красными щеками и стеклянными глазами гогочет во все горло.
Бармен женился на молоденькой официантке, пришедшей работать в «Эльф». Они живут и работают вместе. Работа не мешает любви, любовь не мешает работе.
Петр так же работает на заводе, на той же должности. И лишь Настенька каждую ночь тихо плачет, сидя у окна.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Benechka Подписка на новые произведения автора >>> |
