III
Голова пылала и словно раскалывалась пополам. Перед глазами плыли радужные круги. Слух ловил обрывки голосов: "Слава Госпоту нашему...Анна, тайте йешо питья... Будем молиться, моя благородная дама... Отец Мартин, смотрите, пальци зашевелилис!.."
Появился тусклый свет. Казалось, откуда-то сверху лили молоко из тысячи невидимых кувшинов. Постепенно сквозь молочную пелену проступили низкие беленые своды его комнаты в донжоне замка Жольни. Он хорошо помнил эти своды и это узкое окно, из которого была видна голубовато-серая лента Мозеля. Ему всего семь лет, он болен, рядом стоит жаровня и дремлет у кровати старая служанка в застиранном до дыр чепце. Служанку зовут Анна и дразнят Ля-Русс (рыжая).
К изголовью подходит тетя со свечей в руке, в своем неизменном дублете и шерстяном плаще с капюшоном.
- Мадам, я хорошо себя вел сегодня и прочел молитву без запинки... Расскажите мне сказку, прошу вас.
Дама дез Армуаз строго смотрит на служанку и качает головой:
- Только этого не хватало. Лутше би он молтшал...
Тетя переводит свой строгий взгляд на племянника.
- Я фишу, што расмосшифф голову бетному Рихарту графу фон Брантенбургу, фи фпали в тетство! И этот мальтшишка хотшет стат рицарем!
Луи нетерпеливо поворачивает голову, и сразу же его комната с белеными сводами, окном, служанкой и тетей начинает вращаться вокруг него, пластом лежащего на своей жесткой деревянной кровати. Ему кажется, что он сползает на пол, и он хватается правой рукой за грубо оструганные ясеневые доски, чтобы не упасть.
"Неужели меня снова опоили брандвейном?" - думает он, вспомнив, как подшутили над ним когда-то пажи мессиров д" Аржантийона и де Бо-Мануара.
- Не твигайтес и сакройте глаза! - повелительно говорит тетя. - Фотт так, хорошо. Фи и ф самом теле хотите, штоби я рассказала скаску?
Племянник кивает. Тетя неодобрительно качает головой, затем машет рукой Анне:
- Ступайте к Гастону... Ну што ш, слушайте, мой тоблестний фоитель.
Тетушка делает паузу, смотрит на жаровню с тлеющими углями и начинает свое повествование:
- Ф нашем нешшастном королефстве правил софсем молотой король Шарль, шестой с таким именем...
- В нашем несчастном королевстве, - слышит Луи гулкий тетушкин голос - так, словно голос этот доносится из глубокого колодца, - правил совсем молодой король Шарль, шестой с таким именем. С детства мечтал он о рыцарских подвигах и служении прекрасной даме. Когда исполнилось ему семнадцать лет, женился он на прелестной четырнадцатилетней принцессе Изабелле, дочери баварского короля. Принцесса была удивительно хороша собой: ее черные как смоль волосы источали аромат фиалок, темно-карие влажные глаза казались бездонными, а изящный ротик с алыми пухлыми губками напоминал полураскрытую розу. Все прочие прелести принцессы были таковы, что средний брат короля, светлейший герцог, тоже по имени Шарль, каждый день дарил ей сочиненные им сонеты, а младший брат, которого, как и вас, племянник, звали Луи, а при дворе "красавчик Луи", без памяти в нее влюбился.
Король ничего этого не замечал. Он был просто счастлив. Однако любовь любовью, а подвиги подвигами, и молодой король оставил брачное ложе и отправился вместе со своим средним братом на войну. Молодую королеву, успевшую родить ему наследника, он не очень осмотрительно препоручил заботам своих престарелых придворных и младшего брата, красавчика Луи.
Надо сказать, что на наше многострадальное королевство напали тогда враги из-за моря - англичане - эти лихие правнуки нормандского ублюдка Гийома и внуки распутной Алиеноры Аквитанской. А напали они потому, что видели как распря знати лишает сил добрую старую Галлию.
Бретонский герцог возгордился до такой степени, что провозгласил себя независимым владетелем Бретани, а бургундский заставил свой двор преподнести ему пустой титул "Великого герцога Запада" и тщетно старался купить у папы королевское достоинство. И Савойа, и Лотарингия, и Анжу затаились, ожидая, кто возьмет верх в войне простодушного Шарля с коварным английским Анри.
Нормандия наполнилась чужеземными войсками, и Шарль повел своих рыцарей на врага. Две армии встретились у Азенкура. Французы очертя голову бросились в неподготовленную атаку и были хладнокровно расстреляны врагом. Под Азенкуром погиб цвет французского рыцарства. Многие знатные господа, в том числе светлейший герцог Орлеанский Шарль, средний брат короля, и его прекрасный кузен, герцог Алансонский, попали в плен. Английские вельможи потребовали за них неслыханного размера выкупы, сбор которых лег тяжким бременем на плечи простого народа - сервов, вилланов, буржуа.
Скорбный и униженный король Шарль вернулся в Париж, но здесь его ждал новый удар: скончался его первенец, его наследник. К тому же разбитому горем королю донесли, что молодая жена, которую при дворе и в народе окрестили полупрезрительным именем Изабо, легкомысленно ведет себя с мужчинами и даже проводит ночи напролет с красавчиком Луи. Королева и брат, однако, все отрицали, и король, потрясенный обрушившимися на него бедами, не захотел верить доносам.
А между тем, англичане грабили нормандские города и угрожали Парижу. Францию наводнили нанятые королем чужестранцы: свирепые и дикие шотландцы, отряды из Ломбардии, Генуи и Пьемонта, а также швейцарские банды и искатели наживы из имперских земель.
Бедный народ подвергался смертельной опасности со всех сторон. Пуще англичан притесняли его наемники и свои же сеньоры, враждовавшие друг с другом. А тем временем знатные вельможи метались между королем и его врагами, принимая то одну, то другую сторону, в зависимости от того, какие деньги и выгоды им сулила та или иная партия.
Многие благородные сеньоры и даже принцы крови, включая самого Орлеанского Красавца, погружались в пучину разнузданного разврата, губительного пьянства и дьявольских суеверий. Они давали приют беглым итальянским чернокнижникам, алхимикам и гадателям, нисколько не страшась кар небесных, кои неотвратимо настигали их мерзкие души.
Уцелевшие после Азенкура рыцари превращались в грабителей, насильников и убийц, не дававших пощады никому из тех, кто не в силах был откупиться...
Между тем страсти при дворе несчастного Шарля накалялись. Слухи о любовной связи красавчика Луи с Изабо по-прежнему доходили до короля, он страдал, но продолжал делать вид, что не верит им. А грешница-королева исправно производила на свет детей: она родила еще двух сыновей (но оба они, увы, умерли еще в нежном возрасте) и дочь Катрин, которую поспешили помолвить с малолетним Анри, принцем Уэльским. С англичанами заключили было перемирие, но вскоре оно было нарушено, и война возобновилась с новой силой.
Увеличив налоги и сведя после долгих мытарств разношерстные отряды наемников в единую армию, король на целый год оставил Париж и выступил против англичан. Он провел этот год в незначительных и ничего не решивших стычках с английскими пешими и конными лучниками и ополчением мятежных городов Фландрии. Королевскому флоту так и не удалось помочь восставшим в ту пору валлийцам. Когда же казна Шарля иссякла, королевские наемники, кроме ненавидевших англичан шотландцев, разбрелись по всему растерзанному королевству, чиня произвол и творя поругания, грабя и убивая ни в чем неповинных крестьян и жителей городов.
Удрученный король вернулся в Париж и обнаружил, что Изабо вновь разрешилась от бремени: родился мальчик, которого нарекли Шарль и объявили очередным дофином, наследником престола. Однако король, который не прикасался к Изабо более года, наконец, с ужасом уразумел, что не в силах более притворяться. В страшном гневе он выгнал распутную супругу из парижского замка Сен-Поль, где она рожала и куда с тех пор доступ ей был закрыт. На другой день с королем случился припадок, до смерти напугавший придворных: он дико хохотал, словно в него вселился сам дьявол, катался по полу, рыдал и выл подобно волку в полночный час.
Шарль обезумел.
Проведавшие о том "великий герцог Запада" Жан, который присвоил себе прозвище Бесстрашный, хотя был труслив как заяц, и беспечный красавчик Луи, замещавший плененного главу Орлеанского дома, окончательно поссорились между собой. Оба они имели виды на корону помешавшегося венценосца - права светлейшего герцога Шарля перечеркивались его бесконечным лондонским сидением, а Жан-Бургундец приходился королю не таким уж далеким родственником - он был шурином потерявшего рассудок Шарля.
Положением ловко воспользовались англичане. Через фрейлин Изабо они подсунули переставшему что-либо понимать королю трактат, согласно которому после его смерти корона должна была перейти наследнику английского престола, помолвленному с принцессой Катрин. Шарля выгнали из Парижа и принудили вести переговоры в Труа, где к ужасу родственников короля и был подписан этот позорный договор.
И вот тогда из уст бродячих монахов и беглых сервов стали распространяться слухи, что распутная женщина погубила Францию, но непорочная дева, явившись из "дубового леса", освободит королевство от англичан.
Изабо, впрочем, всё это, казалось, мало трогало. Бес похоти полностью овладел ею, и она тешила свою ненасытную плоть со многими, открыто появляясь при дворе и народе в сопровождении фаворитов. Однако самым желанным ее любовником по-прежнему оставался красавчик Луи, от которого, как полагали при дворе и родился дофин Шарль.
Минули еще несколько страшных и смутных, наполненных распрями вельмож, распутством королевы и сумасшествием короля, лет, и на рождество Изабо, жившая в то время с Луи Орлеанским в замке Барбетт под Парижем, вновь разрешилась от бремени. На этот раз рожала она не легко, как в прошлые разы, но в муках и страданиях.
Появившегося на свет младенца нарекли Филиппом и объявили, что он скончался в тот же день.
Однако уже через четыре дня поправившаяся после тяжелых родов королева пировала в замке Барбетт с галантным красавчиком Луи. Веселились они потому, что младенец вовсе не умер, а был жив и здоров, и нарекли его не Филиппом, а Жанной, ибо это была девочка.
Верные слуги Орлеанского дома заранее позаботились о кормилице Изабель, недавно родившей жене некоего Жака, землепашца. Этот человек происходил из старинного, но разорившегося и в то время утратившего рыцарское достоинство, рода д"Арков. Новорожденную с кормилицей принял на свое попечение капитан де Новенполон, поклявшийся доставить их целыми и невредимыми в деревушку Домреми, что в Лотарингии, где и жили эти самые д"Арки...
- Фи спите, Луи? - обеспокоено спросила дама дез Армуаз, посмотрев на бледное лицо племянника. Тот слабо улыбнулся, но не произнес ни слова.
- Спитт, - улыбнувшись, сказала тетя и провела ладонью по лбу юноши, - Ну што ш протолшим ф тругой расс.
IV
- Так. Сеготня фи мне нравитес горасто больше, - удовлетворенно произнесла тетя. - Как фас зовут, труг мой?
- Племянник пожал плечами, наморщил багровый лоб и неуверенно ответил:
- Луи дез Армуаз, мадам.
- И сколько ше фам летт, Луи дез Армуаз? - насмешливо спросила тетя.
Племянник снова наморщил свой разбитый лоб и застонал.
Тетя нахмурилась.
- Я фишу, фам фишибли таше те небольшие мосги, которие Госпоть таровал фам...Тогта, если не восрашаете, протолшим нашу повест?
Племянник слабо улыбнулся и кивнул.
Тетя вздохнула, откашлялась и, устроившись поудобнее в кресле, заговорила:
- Тетство Шанни мошно било насватт шастливим...
- Детство Жанны можно было назвать счастливым. Она прекрасно чувствовала себя в семье д"Арков. Названные мать и отец заботились о ней больше, чем о собственных детях, которых у них было пятеро: трое сыновей и две дочери. Да и братья с сестрами искренне любили свою младшую сестренку Жаннетту
Жанна росла бойкой деревенской девочкой. Как и остальные дети, она с трех лет помогала матери в поле и по дому, пасла коров и молотила зерно. Впрочем, родители всё-таки баловали младшенькую и нередко разрешали ей понежиться на соломе дольше других.
В летнюю пору вместе со своей закадычной подружкой Овьеттой Жанна часто убегала в расположенную поблизости заповедную дубовую "рощу фей", где ворожили, наверное, еще галльские колдуны. Там подруги собирали ягоды и грибы, играли в прятки, а в ночь на святого Жана приносили в дар феям пироги, водили вместе с другими девочками хороводы, пели песни у костра, рвали полынь и грешили, изготавливая из корней пахучей травы обереги и загадывая над ручьем желания.
Время от времени в деревню к д"Аркам приезжали какие-то господа, внимательно осматривали Жанну и очень вежливо разговаривали с ней. Потом они дарили ей гостинцы и уезжали.
Однажды в Домреми приехал тощий монах, брат Жером, который поселился у д"Арков и начал обучать Жанну, а заодно и остальных ее братьев и сестер, грамоте и наставлять в христианской вере. Брат Жером был очень добр к Жанне, легко прощал ее шалости и начинавшие уже тогда проявляться у нее гордый нрав, гневливость и заносчивость. Между тем девочка занималась с большим рвением, жадно слушала евангельские истории, любила исповедоваться и причащаться в сельской церкви. Словом, из нее могла получиться истинная христианка.
Через пару лет, это случилось на Пасху, вооруженные господа забрали ее и брата Жерома в ближайший городок, называвшийся Вокулёр. Там местный цирюльник остриг ее густые, черные как смоль волосы. Затем девочку привели в замок и представили коменданту Вокулера, доброму капитану Роберу де Бодрикуру, верному слуге Орлеанского дома...
Кстати, его жена Аларда приходилась кузиной славному рыцарю Роберу дез Армуазу...
Капитан долго рассматривал девочку, задавал ей какие-то странные, как ей казалось, вопросы, а потом объявил, что она будет воспитываться в замке вместе с мальчиками из рыцарских семей.
Жанну искупали, обрядили в мужское платье и проводили в маленькую комнатку. Что самое удивительное, у Жанны появилась служанка - ее сверстница рыжеволосая Аннетта Майо!
Пастушка из Домреми на удивление быстро освоилась в замке, полюбила рыцарские игры и забавы, усвоила этикет благородных господ. Вот только выговор у нее оставался простонародным, и мальчишки иногда зло передразнивали ее речь. Однако Жанна издевательств не терпела и щедро раздавала тумаки своим обидчикам. Двое или трое подрались с ней, получили от девочки заслуженные награды в ухо и под глаз, а позднее были с позором выдворены из замка по приказу узнавшего о драках капитана де Бодрикура.
Скорее всего остальным отпрыскам рыцарских семей, воспитанникам доброго капитана, весьма доступно разъяснили, что "благородной даме" Жанне следует выказывать приличиствующее ей уважение и обращаться с ней с той учтивостью и куртуазностью, коей заслуживают особы благородной крови.
Тем временем Жанна научилась владеть оружием, преуспела в верховой езде, в играх в кольца и кантен, а также в чтении и письме. Была она искренней христианкой, несмотря на ее вспыльчивость и приступы необузданных страстей.
Брат Жером, ставший в Вокулёре ее духовником, имел обыкновение пересказывать Жанне слухи и были о непрекращавшихся бедах французского королевства: смерти безумного короля Шарля, новых унизительных поражениях от англичан и, наконец, страшном злодеянии Бургундца. Жан Бесстрашный подослал убийц к красавчику Луи, который погиб от их отравленных кинжалов
Жером испугался и растерялся, когда увидел, как Жанна, выслушав его рассказ о гибели Орлеанского Красавца, расцарапала себе лицо, сжала кулаки и заскрипела зубами так, словно это ее унизили, предали и закололи. Когда же в другой раз Жером сообщил ей об убийстве Бургундца на мосту Монтреро и об отказе изгнанного в Бурж дофина Шарля признать унию с Англией, она бросилась в пляс и готова была расцеловать сконфузившегося монаха. При этом Жером обратил внимание на одно обстоятельство: пересказанная им молва о том, что женщина погубила Францию, но, Промыслом Божьим, из дубовой рощи объявится дева, которая Францию спасет, запали в страстную девичью душу.
Жанне не исполнилось и тринадцати лет, как детство ее закончилось. Сначала она с ужасом обнаружила, что с ней что-то происходит, что она в чем-то, как ей казалось низком и отвратительно постыдном, отличается не только от своих сверстников мужского пола, но и от остальных девушек. Впрочем, из девиц с ней была одна рыжая Аннетта, с которой Жанна стеснялась говорить об интимных вещах. Разглядывая себя, Жанна замечала, что внешне почти ничем не отличается от юношей: те же угловатые плечи и узкие бедра, та же короткая стрижка и резкие порывистые движения. Даже выражение лица было у нее по-мальчишески задорным. Вот разве что грудь начала расти...
Потом ей стали мерещиться чьи-то голоса. Когда она однажды ночью в отчаянии и слезах спросила, кто и зачем разговаривает с нею, перед глазами ее возникли неясные образы: сначала Святого Архангела Михаила, а потом святых Екатерины и Маргариты-девственницы, облаченных в прекрасные ослепительные ризы. Она вновь вопросила, что нужно им от нее. Образы святых пропали, но голоса поведали: "По воле Царя Небесного ты должна прийти на помощь гибнущей Франции".
В смятении Жанна обо всем рассказала брату Жерому. Духовник воспринял ее слова очень серьезно, успокоил девушку и долго сидел вместе с ней в глубокой задумчивости. Потом он попросил ее немного потерпеть, собрался в дорогу и месяца на три покинул Вокулер.
Вернувшись к Жанне, он вызвал ее в часовню и провел там с ней несколько часов. Жером открыл ей тайну ее рождения и показал копии документов, подтверждавших его слова. Он ознакомил девушку с содержанием письма, написанного ей, как он сказал, рукой королевы-матери (письмо он затем сжег, как, впрочем, и привезенные с собой копии) и поведал, что после гибели красавчика Луи Изабо утихомирилась и как будто перестала интересоваться мужчинами. На самом деле Изабо, прежде чем "утихомириться", дошла до того, что сошлась с Жаном Бесстрашным, однако Жером пощадил девушку и умолчал об этом.
У Жанны, тем не менее, случился припадок, ее трясло как в лихорадке. Она бредила и металась, плакала и читала молитвы. Многие полагали, что она умирает. Жанну отнесли в ее комнату, и брат Жером, попросил всех, кто находился рядом, оставить его наедине с девушкой. Когда это было исполнено, он нагнулся и шепнул ей на ухо: "Жанна, милая моя Девственница! Господь повелел Вам спасти, королевство! Час еще не настал, но он придет! Возьмите же себя в руки! Отныне Вы принадлежите не себе, но Господу нашему, который избрал Вас для великого дела избавления Франции от ига врагов".
И Жанна чудесным образом успокоилась и пришла в себя...
Через неделю она потребовала, чтобы ее называли "Жанна-девственница". А еще через несколько месяцев, ее, Аннету Ля-Русс и брата Жерома вновь перевезли в захолустную деревушку Домреми, в которой насчитывалось всего тридцать четыре дома.
Предупрежденные о ее приезде, супруги д"Арк, их взрослые дети, сияющая Овьетта, да почти вся деревня от мала до велика, высыпали навстречу "простой пастушке", прибывшей в сопровождении десяти конных арбалетчиков.
Жанна ничуть не смутилась, увидев кланяющихся крестьян. Она непринужденно спешилась, потрепала оробевшую Овьетту за косы, небрежно кивнула своей "родне" и всем остальным селянам и вместе с Жеромом и служанкой скрылась в доме деревенского старосты, где отныне и поселилась.
Теплое время года Жанна проводила в деревне, а с рождества до пасхи находилась в замке Вокулер, где вместе с пажами совершенствовалась в умении владеть оружием и искусстве управления войском.
До часа, предсказанного братом Жеромом, оставалось долгих восемь лет.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?ulpius Подписка на новые произведения автора >>> |
