1.
Сегодня утром я проснулся и понял, что скоро умру, что мне осталось жить меньше суток. Не знаю, как там у людей, падающих с пятнадцатого этажа, но в момент осознания собственной смертности я ничего не почувствовал: ни страха, ни облегчения, и уж конечно жизнь не промелькнула у меня перед глазами. Я просто оделся, не успел позавтракать и пошёл на работу.
Когда я был подростком, мы с друзьями часто задавали друг другу вопрос: “ты знаешь, что завтра умрёшь, и у тебя ничего не болит. Как ты проведёшь свой последний день?”
Этот день наступил, а я преспокойно иду на работу.
– Отличное платье, Таня
– Спасибо. Эй, а ты паршиво выглядишь. Не выспался?
Да, вроде того.
Дежурные любезности. Мне наплевать на её платье, ей наплевать на мое здоровье. Зачем мы всё это говорим?
Я штатный корреспондент местной газетёнки. (Пишу маленькие новостные заметки о неинтересных событиях. В самом низу пищевой цепи). Полуподвальное помещение и кучка неудачников в кризисе постюности, не сумевших выбраться в столицу. Находясь здесь, с особой остротой осознаёшь всю бессмысленность бытия.
Один день – слишком мало.
Что я тогда отвечал?
Освобожу птиц из клеток в зоопарке.
Искупаюсь голым в фонтане.
Проведу день в медитации.
Я поднимаю глаза от пасьянса “ косынка”. Надо мной нависла туша его сраного величества главного редактора. Короля отбросов.
– Хозяин покусал собаку.
Что?
– То есть собака покусала хозяина. Напиши об этом.
А я то было решил, что мир сошел с ума.
2.
Я оставил машину на стоянке и наслаждаюсь миром, который вскоре покину. Автобус. Несчастные женщины, не реализовавшиеся мужчины, старики, алкоголики, сумасшедшие. Что держит человека в этом мире?
Я прислушиваюсь к своему организму: ничего необычного. Немного укачало в транспорте, печень покалывает, и хочется курить. Я представляю себе, как всё медленнее бьётся сердце, как разные отвратительные жидкости перетекают в моем теле. Меня тошнит ещё сильнее. Я окидываю взглядом пассажиров автобуса. До чего же отвратительно человеческое тело.
С такими мыслями я добрался до места, где мне сегодня предстояло работать. Старый дом, пятый этаж, железная дверь. Внутри классика пошлостимещанства: безвкусная мягкая мебель, ковер на стене, кровь на полу и обоях в цветочек, телевизор в центре шведской стенки. На спинке дивана – одежда. На столе – остывший обед. Или ужин. А может и завтрак.
Когда это произошло?
Я сую удостоверение прессы в нос недоверчивому хранителю порядка.
– В первом часу.
Значит, всё-таки, ужин.
Публицистический стиль.
Стилистические особенности
• Языковая функция воздействия
• Актуальные вопросы, представляющие интерес для общества.
• Инверсия слов в предложении.
• Восклицательные и побудительные предложения
• Риторические вопросы
• Общественно-политическая лексика.
• Эмоционально-экспрессивная окраска.
Журналистика – моральная проституция. Мне хочется написать про залитую кровью семейную фотографию, где хозяин ещё жив и улыбается, и собака – рядом с ним. Мне хочется написать про недоеденный ужин, и про скучающих приставов, и про то, что я сегодня умру. Но вместо этого я вспоминаю стилистические особенности и принцип перевёрнутой пирамиды и достаю блокнот.
В первом часу, говорите?
Прямо здесь, в этой комнате?
Вы можете предположить, что здесь произошло?
А как это выглядело?
В чем, на ваш взгляд, причина?
Немного пафоса про жестокое обращение с животными и неуравновешенную психику бультерьеров.
Всё. Я могу, сославшись на компетентные источники, отправляться в редакцию и продолжить бездарно проживать последние часы.
3.
В редакцию я не поехал. Нужно сделать что-нибудь необычное.
Что?
Признаться в любви тем, кому раньше не решался.
Попросить прощения у всех, кому я когда-нибудь делал зло.
Познакомиться с новыми людьми и показать себя настоящего, без предрассудков и условностей.
Попрощаться с близкими.
Впрочем, едва ли моя смерть произведёт на кого-то большое впечатление. Я перебираю в уме: бывшие подружки, друзья-по-работе, приятели, оставшиеся с университета, родители…
Месяц, от силы два им будет меня не хватать. Но и эта эгоистичная потребность в старом добром мне вскоре отпадет.
Я поехал обедать. Я стараюсь уложиться в стандартную сумму, которая не пошатнёт мой бюджет. Привычка.
Потратить все деньги, которые откладывал когда-то на покупку дивана. Телевизора. Дома. Яхты. Ядерной станции.
Я без удовольствия жую отбивную. Скоро во мне будет не больше жизни, чем в этом куске мяса.
Душа?
Раньше я, конечно же, задумывался о религии и создал собственный вариант: это жуткая мешанина на основе христианства плюс пантеизм и куски буддизма про карму и реинкарнацию. Я – типичный продукт своей системы. Впрочем, идея ада и рая мне никогда не нравилась.
Как звучит хлопок одной ладони?
Пахнет ли роза, когда её никто не нюхает?
Почему меня сейчас это интересует?!
Я забыл отключить мобильный. Начальник нашёл меня. Он спрашивает, какого черта я ещё не в редакции. Он приказывает немедленно ехать. Я подчиняюсь.
Высказать людям всё, что я о них думаю.
Я пошел пешком. Какой-то я сегодня чувствительный – ещё одну поездку в автобусе я бы просто не выдержал.
Что я желаю? Совершить такие действия, за последствия после которых мне не пришлось бы отвечать. Почему я желаю испытывать только положительные ощущения? Ведь, например, отрезать себе руку – так же ново, оригинально и запретно, как и побегать голым по улицам. И если это качественно другие ощущения, то результат примерно тот же. Я – пока ещё живое опровержение теории Веллера.
Выбросить из окна телевизор.
Порвать паспорт.
Попробовать тяжёлые наркотики.
Я попытался захотеть испытать боль или страх, но мой инстинкт самосохранения ещё работает в полную силу.
Кинотеатр. Имеет ли смысл интересоваться новинками кино в последний день своей жизни? Да и работа зовет. На афишах ложные ценности: сексуальные женщины, супергерои, цифровые обезьяны и параллельные миры. Если бы.
4.
Коллеги женского пола обсуждают сериал, мужского – футбол. Все они – жертвы телевиденья. Большой брат поет и пляшет.., ну вы знаете. Я – один из них.
– Смотрел?
Конечно. Это был лучший год для ЦСКА.
Если бы здесь кто-то кроме редактора хотел работать, то был бы далеко отсюда.
Часть тиража нашей газеты распространяется за счет того, что все школы обязаны выписывать несколько экземпляров. Другая часть – за счет стариков, которые читают всю местную макулатуру, а потом застилают ей кошачий туалет. И так происходит со всем, что мне дорого. Не очень приятно думать, что драгоценные минуты твоего последнего дня жизни были потрачены на статью, которую никто никогда не прочитает. И так происходит со всем, что мне дорого.
Все внештатные корреспонденты – школьники, мечтающие стать такими как я. Такими как главный редактор. Такими как Таня. Журналистами. Неудачниками.
А может им повезет больше. Хотя это зависит от точки зрения.
– За что ты ненавидишь своих родителей?
Макс обожает задавать подобные вопросы.
Как давно у тебя начались истерики?
Почему ты вымещаешь накопившуюся отрицательную энергию на близких?
Когда ты понял, что ты – голубой?
И все в таком духе. На подобные вопросы лучше не отвечать. Тогда он отстает.
Когда ты стал замечать у себя нарушения речи?
За что ты меня ненавидишь?
Я не чувствую изменений в своем организме, но мысль о смерти не только не покидает меня но даже крепнет.
Я слушаю как бьется мое маленькое, полуубитое неправильной пищей сердце.
Я вдыхаю воздух скукожившимися, почерневшими легкими.
Моя печень увеличена. Она не справляется с нагрузкой.
Возможно, где-то во мне зреют раковые клетки, но они уже никогда не разовьются.
Мои внутренности сильно отличаются от того, что нарисовано в учебнике анатомии.
Опять звонит телефон и мой сегодняшний клиент напоминает мне про суд в четыре, а я вру, что конечно помню.
Это просто хобби. Гонорар от моих псевдолитературных потуг не столь велик, что бы пренебрегать случайными заработками.
Я работаю свидетелем ДТП.
За сто долларов я вижу все что мне скажут. Столкновения лоб в лоб, аварии на светофорах, с жертвами, без жертв. У меня по всему городу полно вымышленных друзей, к которым я якобы направлялся в тот момент, когда это случилось.
Я просто звоню по телефону из объявления и говорю что я видел все, что бы там ни было, и что это будет стоить вам сто долларов плюс-минус в зависимости от сложности.
Я сказал редактору, что, кажется, умираю и отпросился с работы пораньше.
5.
Все происходит как обычно. Невзрачный районный суд. Невзрачные автомобили. Невзрачные люди.
Вместо того, чтобы наслаждаться своими последними часами, я зарабатываю себе на ужин, который, скорее всего, станет последним в моей жизни.
Я подаю свой паспорт и говорю, что как раз направлялся к своей девушке которая живет неподалеку, как вдруг…. Дальше следует заранее обговоренный текст.
Никому еще не приходило в голову проверить, сколько ДТП я видел.
Сегодняшний суд ничем не отличается от прочих. Я трачу два часа своей жизни на юридические проволочки, лжесвидетельствую, получаю деньги и убираю бумажку в кошелек.
Прикурить от стодолларовой купюры.
Я долго думал, чем бы занять последние часы, и мой еще функционирующий желудок предлагает поужинать. И я иду в знакомый японский ресторанчик.
Попробовать-таки африканскую кухню.
Заняться, в общем-то, больше нечем. Я пошел домой, выпил полбутылки красного вина, немного посмотрел телевизор и лег спать, а потом я умер.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Marla~Singer Подписка на новые произведения автора >>> |
