СтихиЯ
реклама
 
ulpius
Фантом Иржи Фабиана
2005-08-05
20
5.00
4
 [все произведения автора]

В свои 65 лет профессор Иржи Фабиан, миноритарный акционер и преподаватель кафедры римского права на юридическом факультете Карлова университета Праги,во второй раз в своей жизни оказался на выставке художественной фотографии. Тринадцатилетним подростком, еще при коммунистах, он вместе со сверстниками пришел на подобную экспозицию, называвшуяся "Твой край", потому что на ней, по слухам, было несколько фото обнаженных красавиц. Всё, что сохранилось в памяти Иржи с той поры, была голая дама на фоне липовой аллеи, причем одна из лип, непосредственно за дамой, благодаря фантазии и мастерству фотохудожника, раздваивалась наподобие гигантской лиры и достойно обрамляла женскую красоту. Тот первый раз, возможно, оказался бы последним, если бы шестидесятипятилетний Иржи не прочитал сначала в "Вечерней Праге", а потом не услышал по радио объявление о том, что в течение недели в фойе здания, в котором размещалось пражское издательство "Эхнатон", демонстрируются оригинальные работы фотографа Мирослава Кратохвила. Тема "Фантомы" - так называлась экспозиция - не произвела на Иржи большого впечатления. Что его удивило, - так это имя автора. Мирек Кратохвил был другом его детства. В далекие сороковые годы они были очень дружны - вместе ходили в кино на "Голема" и серии о гуситских войнах, играли в футбол и хоккей, болели за национальные команды в этих видах спорта, а чуть позже приставали к девчонкам. Мирек был невысок ростом, черноволос и хорошо сложен. Его отец - красивый цыган из Словакии, не имевший за душой даже фамилии - каким-то чудом выжил в протекторате и даже смог жениться на пражанке, чью фамилию он и стал носить. Мирек пошел в него, он был жгучим брюнетом и при этом очень обаятельным и веселым мальчиком. Правда, учился он так себе. Давались ему почему-то математика и физика, а все остальные предметы, кроме рисования, он просто игнорировал. Любил мастерить деревянные кораблики, а позже металлические конструкции, обожал приключения, но драк избегал. С пятнадцати лет стал играть на скачках и похвалялся выигрышами. В противных случаях небрежно говорил, что остался "при своих".
Иржи, в то время, конечно, Ирка, сильно отличался от него. Он быстро рос и стеснялся своего роста, был замкнутым, молчаливым и обидчивым. Иногда дрался - с переменным успехом - и ненавидел тех, кто ставил ему фонари. Мастерить не любил и портил зрение за чтением книг. Учился он средне или, другими словами, ровно. Сверстники часто дразнили его (они называли это "доводить") и звали "маменькиным сынком" за то, что матушка Ирки чуть ли не до 10 лет водила его за ручку и не отпускала от себя. Потом, в конце пятидесятых, сначала Ирка, а потом Мирек переехали из своего родного квартала Бубенеч, что на Малой стране, на разные окраины Праги и потеряли друг друга из виду.
"Так, значит он стал фотографом, - подумалось Иржи. - А может, и не стал. Таких Мирославов Кратохвилов хоть пруд пруди." Пожалуй профессор так и не сдвинулся бы с места, если бы через пару дней не получил по почте небрежно заполненную открытку:
"Фотограф Мирослав Кратохвил имеет честь пригласить пана Иржи Фабиана на персональную фотовыставку "Фантомы"...
"Надо же, - хмыкнул Иржи, - прислал персональное приглашение. Всё-таки это он, Мирек. И профессор решил посмотреть на шедевры друга детства. Сказано - сделано, и после лекции в пятницу пан Фабиан, длинный, седой и очкастый господин отправился на Водичкову улицу в "Эхнатон".
В фойе было пусто. Лишь у левой стены стояли двое, по виду - профессиональные фотографы - и тихо беседовали. Справа у входа на каком-то убогом пюпитре была установлена скромная табличка:" М. Кратохвил,"Фантомы", фотографии разных лет". Близоруко щурясь, Иржи начал рассматривать фото. Они производили странное впечатление. Некоторые показались ему бездарными: просто фотопортреты, какие делают на паспорт или на память родственникам. Другая серия фотографий представляла собой размытые силуэты людей, животных, предметов непонятного темно-лилового цвета. На одной фотографии угадывалась скрюченная старуха, на другой - какое-то застолье, пикник у пруда, на третьей - грузовик со свастикой, въезжающий, именно въезжающий, в современный многоэтажный дом. Приблизившись к двум фотографам, Иржи услышал обрывки беседы двух "профессионалов":"Ремесленник...,непонятная техника..., откуда он взял свастику?.."
Пройдя еще дальше, за колонну, Иржи зевнул, повернулся и остолбенел. "Пресвятая Дева Мария..!" На большой фотографии, размером с картину, Иржи увидел себя и Зденку! Правда, это тоже были скорее лиловые размытые силуэты: двое, явно раздетые, хотя "детали" не различимы, смотрели, глупо улыбаясь, на Иржи. Подпись под фото была лаконичной - "Любовники". Иржи почуствовал, что краснеет, и воровато обернулся. Да, сомнений не было, на фото был он, Иржи, только на 20 лет моложе, и она, Зденка, тогда ей было 27 лет! Это случилось 5 марта 1985 года в каморке на кафедре. В тот день он помогал ей , слушательнице курсов и сотруднице его отдела, сделать письменные задания по латинскому языку и римскому праву, а после занятий и успешной сдачи работ угостил в одной из аудиторий шампанским и шоколадом. Затем, по всем правилам, подошел сзади и с замиранием сердца обнял. Она ответила так бурно, что он даже испугался. Последовали поцелуи, и он уговорил ее запереться в ее каморке при кафедре, где на облупленной стене висели зеркало и крюк для одежды, а на подобии пола стоял колченогий стул. Там он раздел ее, потом она расстегнула и сняла с него пиджак и рубашку... Когда первый порыв страсти улегся, они долго и бессвязно говорили о своей жизни и о том, как и почему влюбились друг в друга. Она, он заметил, сильно захмелела от выпитого и жаловалась на свекровь. Ему же казалось, что он во сне, что то, что с ними случилось - захватывающий эротический фильм, в котором единственные герои - он и Зденка и они же - единственные зрителя этого прекрасного произведения. Он помнил, как они, голые, встали в каморке перед зеркалом и начали рассматривать друг друга влюбленными глазами. Именно этот эпизод, как показалось Иржи, запечатлела камера М. Кратохвила...
Их неожиданный роман получил бурное продолжение. Они стали тайно встречаться - оба были в браке - и у обоих вскоре возникло ощущение тупика - что дальше? Потом она приревновала его к заведующей кафедры, а он обнаружил, что у Зденки есть одногодки-кавалеры и что он, оказывается, тоже способен ревновать. Когда он представлял Зденку в объятиях этих молокососов, то начинал беситься, как разъяренный осел. Жена, видимо, о чем-то догадывалась, но молчала, а матушка как-то внимательно посмотрела на него своими выцветшими глазами и спросила:"Сынок, ты что - влюбился?" Он пожал плечами в ответ и отшутился. А дело принимало серьезный оборот. Коллеги смотрели на него кто с улыбкой, кто с осуждением, а кто-то тактично советовал ему "плюнуть и забыть." Иржи и Здена стали ссориться. Он демонстративно начал крутить роман с аспиранткой, а она - с одним из своих многочисленных поклонников. Иногда он отчаивался и в этом состоянии пользовался услугами барышень известного поведения (ни до, ни после таких прецедентов не было!), представляя на месте барышень Зденку. Потом он часами отмывался дома в ванной комнате и неделями не прикасался к жене. Всё разрешилось благодаря увольнению Зденки. Она нашла себе работу в национальной страховой компании, и Иржи довольно быстро успокоился. Через год он узнал номер ее телефона. Позвонил. Изредка они встречались и расспрашивали друг о друге, но очень осторожно. Зденка вела себя чопорно и никаких вольностей не позволяла, но ему казалось, что прежние чувства не умерли. Между тем, Иржи стал преуспевать. Вернее преуспевала его жена Божена. Ее бизнес после революции и развода со Словакией пошел в гору, а Иржи, оставаясь "вечным" профессором университета, сделался благодаря успехам жены акционером дюжины предприятий, включая высокотехнологичные фирмешки города пивоваров Пльзень. У него завелись деньги, которые он научился утаивать от супруги, но с которыми ничего не делал, ибо у него "было всё" - счет в банке, квартира в Праге, домик в Рудных горах, устроенные дети, фамильный склеп на Ольшанском кладбище в Праге....Автомобили его мало интересовали. Четвертую "Ауди" водила жена, а сын довольствовался "Фабией"...
Иржи Фабиан задумчиво смотрел на нечеткие силуэты голых любовников. - Любезный,- обратился он к смотрителю, мирно дремавшему в кресле, которое было расположено недалеко от этих самых "Любовников", - могу я видеть автора, пана Кратохвила. На удивление, маэстро был вполне доступен! Стоило выйти из фойе, подняться на четвертый этаж издательства - и вот он, коротенький, толстый, лысый Мирек Кратохвил! - Ба-а-а! Ирка! Сколько лет, сколько зим, по-моему пятьдесят, а ? Нет? Сорок девять? - широко улыбаясь затараторил фотограф. - А ты - ничего! Седой, импозантный, вылитый профессор! Что? Ты и есть профессор? Интеллектуал! Ну заходи ко мне в лабораторию - отметим встречу!
"Откуда ты узнал мой адрес?" - поинтересовался профессор. "Подумаешь проблема, - усмехнулся Мирек. -Из телефонной книги взял твой телефон, а дальше дело техники."
Мирек провел Иржи в темную и грязную длинную комнату, с ванной, печатным оборудованием, грудами фотографий. Профессор молча уселся на продавленный диван и протер очки. Хозяин лаборатории скрылся в каком-то углу, но вскоре вынырнул оттуда с бутылкой сливовицы и немытыми бокалами. - Я не пью, - слабо сопротивлялся "интеллектуал",- здоровье ни к черту. - Рассказывай, - уверенно парировал Мирек - плохое здоровье от того, что забываешь выпить!
Ну, за наше здоровье и нашу встречу! И друзья детства выпили: Иржи аккуратно отхлебнул, Мирек - выпил весь бокал залпом.- А я и не знал, что ты выставки устраиваешь,- заметил гость. - Эта - первая, ответил Мирек с усмешкой, - я за нее задолжал издательству пару тыщ крон. Ты лучше расскажи, как живешь. Профессор рассказал. Ну что ж, я вижу, ты солидный человек, - усмехнулся Мирек, - при деньгах. - А я всю жизнь в "Эхнатоне", фотографом. При коммунистах получал больше, а сейчас - и так, и этак... - Ну да, осклабился Иржи, - это у тебя от того режима - "социалистические накопления"? - и он похлопал по объемистому пивному животу фотографа. Они вспомнили детство, сверстников, поговорили о семейной жизни, женщинах, футболе и хоккее, проблемах с потенцией, выпили. Мирек показал Ирке альбомы своих бездарных унылых фотографий. Хмель забирался в голову, вызывал на откровенность. - Слушай, - изобразил интерес Иржи, а как ты это делаешь..? Ну, своих фантомов. Мирек снова ехидно усмехнулся. - Ты себя узнал? Ирка сделал вид, что не понимает: - В каком смысле? - А в таком, что ты с девочкой одной в университете у моста Сватоплука Чеха развлекался. - Не было такого. Это гнусная ложь, - пытаясь шутить, нервно сказал Ирка. Мирек поморщился: Да брось ты. Узнал, иначе не пришел бы сюда. - А ты что там, в щели что ли торчал? - резко осведомился Иржи. - Ладно, не сердись,- миролюбиво пробурчал Мирек, - я не подглядывал. Сейчас всё объясню.

(продолжение следует)

Страница автора: www.stihija.ru/author/?ulpius

Подписка на новые произведения автора >>>

 
обсуждение произведения редактировать произведение (только для автора)
Оценка:
1
2
3
4
5
Ваше имя:
Ваш e-mail:
Мнение:
  Поместить в библиотеку с кодом
  Получать ответы на своё сообщение
  TEXT | HTML
Контрольный вопрос: сколько будет 5 плюс 3? 
 

 

Дизайн и программирование - aparus studio. Идея - negros.  


TopList EZHEdnevki