Это - третья главка ненаписанного ещё произведения, названия которого я пока не знаю. В первой речь идёт о событиях вне Дома и о том, как в Дом попадает Соня. Во второй Домой из-за ледяного Моря возвращается Гита и приводит с собой единорога; немного говорится о Генрихе. Всего главок, скорее всего, будет десять.
Динь-динь-динь! – звенят бубенцы, и Гита, улыбнувшись, просыпается.
Тишина в Доме рано-рано утром полна обаяния, и Гита слушает её, сев на край постели и болтая ногами. Тишина потрясает её и радует. Потом отыскивает среди простыней утреннее платье, натягивает его через голову и вспоминает о Малыше – но Малыш ещё спит, и Гите кажется – она слышит его маленькое сердечко. Гладит небольшой ещё животик через лёгкую ткань и кивает ему: доброе утро! Раздвигает занавеси на окнах – а окна выходят на восток! – и блеск хрустального снега, кажется, ласкает её лицо и ладони. Вот и умылась!
Гита садится на пол, обняв колени. Снег всегда заставляет её задуматься – вот она и думает… Всегда думает… Но читать интереснее. Она встаёт, чтобы идти в Каминный зал – там, в зеркальном шкафу, стоят её книги – но снова смотрит в окно и снова улыбается. По белоснежным сугробам прыгает, выкидывая смешные колеца, белый в яблоках единорог, и Гита тихонечко зовёт его, приложив ладошки к стеклу: Ян! Яник! Единорог поднимает орешковые глаза и умильно мотает головой, но тут же взрывает копытцами новую снежную бурю и скрывается за поворотом Дома. Через полминуты Янтарь уже дышит Гите в ушко, а та расспрашивает его: где он был ночью? не появились ли в Море проталины? как поживают птицы в лесу? Яник улыбается и лижет ей щеки: всё хорошо!
В Каминном зале немного прохладно и сумрачно. Гита осторожно ступает по каменным плитам: она не хочет никого разбудить и шепчет Янтарю, чтобы тот не цокал так по полу… Но бесшабашный единорог уже мчится во весь дух к выходу и, боднув дверь, снова прыгает в сугроб! Гита притворяет дверь поплотнее, чтобы не дуло, и подходит к западному крылу Дома. Здесь всё тихо, слышно только, как порой ухает и курлычит во сне Соня – значит, Генрих тоже спит. Гите очень хочется поскорей прочитать те странички, которые Генрих написал за ночь. Генрих – лучший друг Гиты после Яника, и он пишет книгу.
Читать лучше всего в маленькой комнатке в мансарде, но надо ещё выбрать, что читать. Книги каждую неделю разные; есть, впрочем, любимые, которые Гита берёт из зеркального шкафа снова. Она помнит, что любит их, но не помнит, о чём они рассказывают. Почти всё здесь – сказки, только на нижней полке есть про путешествия и про любовь. Малыш не любит, чтобы Гита наклонялась так низко. А книги, конечно, бывают разные! Вот у Генриха книг – не перечесть. Гита заходит к нему иногда и просит достать объёмистый том. Там бывают таблицы и схемы, иногда цветные и красивые, попадаются рисунки – но в её книгах картинки и красочнее, и веселее. Есть принцы и принцессы, есть добрые пушистые зверушки, а есть феи и смешные гномики.
Выбрав сказки в синем переплёте, Гита поднимается в мансарду. Здесь две комнатки с окошками в скате крыши: в одной стоит большой телескоп, Генрих часто смотрит в него, но ничего потом не рассказывает, а в другой живёт тётушка Марта. Она очень старенькая, она была няней Генриха, когда тот был почти таким же маленьким, как Малыш – а ведь Генриху теперь почти пятьдесят лет! Гите кажется иногда, что она вспоминает тётушку Марту совсем ещё не старой. А уж Марта-то точно её помнит, но тоже ничего не рассказывает. Гита рада бы подружиться с ней, но дружбы не получается. И всё равно Гите хочется зайти сюда – тётушка Марта спит очень крепко, совсем не по-старушечьи, а в её комнате чудесно пахнет ванилью и корицей. И окошко тоже с восточной стороны, и солнышко раскидало свои лучи жемчугом по всем уголкам сквозь ажурные занавески! Очень уютно у тётушки Марты. Вот и чай уже горячо дышит в большой белой чашке на прикроватном столике. С лимоном, поводит носиком Гита. И хулиганит: дотрагивается кончиком мизинца до тёплого ободка – дзинь! – и чай уже без лимона, но зато со сливками, с сахаром и с любимой тётушкой Мартой ванилью.
В комнатке напротив кроме телескопа, в который сейчас сквозь окошко ничего не видно, стоит ещё кресло. Генрих говорит: вольтеровское. Вольтер – это был писатель, он давно умер, а кресло осталось, совсем как новое. Гите нравится сидеть в нём и думать, что в нём же сидел человек, написавший хорошие книги, совсем как Генрих. Она садится, поджимая под себя ноги, и открывает сказки – но локоть прижимает к подлокотнику длинную косу, поворот головы – больно!.. И Гита вспоминает, что с утра не причёсана! Кладёт книгу на кресло, живо сбегает вниз, берёт в своей комнате гребень, бежит назад – и сталкивается в Каминном зале с Яником! Яник резвится, прыгает, танцует, он хочет поднять шумную кутерьму. Гита делает строгие глаза, но единорожка уже не остановить: он отбивает весёлые мотивы по каменным плитам пола, хватает наконец висящий в углу шнур и заливистые бубенцы наполняют звоном весь Дом: динь! динь! динь! динь! динь! И Дом оживает, как будто так и надо! Хлопает крыльями, ухает в западном крыле Соня. Запахивая халат и зевая, выходит в Каминный зал Генрих. Благодушно ворчит наверху тётушка Марта – из-за чая, наверное…
Янтарь ласкается к Гите, хочет с ней поболтать, но Гита сквозь улыбку прикладывает палец к губам: шшш! Она гладит руками животик и внимательно слушает тоже проснувшегося Малыша. Ничего сейчас нет важнее! Потом встряхивает непереплетёной косой, оглядывается – в зале уже раздвинуты занавеси, светло и почти тепло… И Гита улыбается.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Tusja Подписка на новые произведения автора >>> |
