Каждый из них шел своей, особой дорогой, и кто бы мог предугадать, что им придется оказаться на перекрестке сходящихся судеб, стать тенями в преддверии туалета? Не сама ли жизнь притащила их сюда, ухватив за шкирку?
Близился вечер, и в темных осенних лужах гасли последние лучи солнца, когда Дима Гуляев и Марина Светлова встретились у Туалета Судьбы, чтобы побеседовать в последний раз. И им было, что сказать друг другу.
«Какого черта ты прицепился ко мне тогда? – спрашивала Марина, - ты разве не видел, что я слишком хороша для тебя? Ты, скучный и небритый, в грязном костюме! Я заговорила с тобой, а ты…не оценил мою снисходительность. Ведь сотни тысяч мужчин……Ничтожество… Ты – дитя, которому никогда не суждено повзрослеть!»
Дима не мог долго слушать это существо с косящими в сторону и убегающими глазами. Он думал, насколько ему сейчас противно из-за того, что он в свое время не отправил ее куда-нибудь на Марс, или, что еще лучше, в другую галактику, где она могла бы беспрепятственно самоутверждаться и радовать своим присутствием инопланетян. Он злился на себя за то, что иногда его мучила совесть, одолевала жалость, сбивало с толку стремление воспринимать людей лучшими, чем они есть на самом деле. Но объяснить все это козе не представлялось возможным. Для нее был существенным только один аргумент – ее отражение в луже, которое принципиально отличалось в положительную сторону от опухшей физиономии Димы.
А потом она сказала, что и вовсе не стала бы с ним разговаривать, если бы он не сморкался так мелодично и ходил в сером костюме вместо черного. И вообще, он маньяк, ему надо лечиться, а не шляться по улицам.
И ему захотелось лечиться. Вдруг он правда ненормальный?
* * *
Знаменитый психоаналитик Лев Израилевич Миттельшпигельгруппенбронштейн-Потапов жил в отдельном особняке на окраине города. Здесь же он принимал пациентов и решал все их проблемы с помощью методов великого учителя Зигмунда Фрейда.
Дима знал, что только Лев Израилевич сможет спасти его от тяжких душевных мук.
При входе в кабинет психоаналитика Диму поразило обилие расклеенных на стенах фотографий голых людей, над которыми возвышался портрет маэстро Фрейда. Великий ученый улыбался и подмигивал пришедшим в кабинет, будто говоря: «Ха-ха-ха! В сущности, вы ничем не отличаетесь от людей на стенах, и вами управляют те же инстинкты!»
Сам же врач, запутавшись в бороде, сидел в кресле и покуривал трубку. Увидев нового пациента, он радостно причмокнул и спросил, в чем состоят его проблемы.
«Понимаете, - смущенно сказал Дима, - дело в том, что мне доставляет сексуальное удовольствие посылать людей по неправильному адресу. Мне кажется, что это единственная нормальная форма половой жизни, но… меня никто не понимает!»
«А, синдром психосексуального заведения! Каждый второй пациент обращается ко мне с этим, - радостно ответил психоаналитик, - я вылечу тебя всего за сто пятьдесят семь сеансов! У меня есть оригинальная методика. Ложись-ка на кушетку».
Он открыл томик Фрейда, и начался сеанс терапии.
«Ой, кстати, о самом главном! – встрепенулся психоаналитик, - ты, случайно, не забыл свое либидо? Тут написано, что без него лечиться нельзя».
Дима ответил, что у него ничего подобного нет.
«А ну, живо выворачивай карманы! – заорал врач, - либидо есть у каждого, так сказал Фрейд! И вообще, без него ко мне лучше не приходить, как, впрочем, и без денег!».
Диме пришлось встать с койки, где он так удобно разместился, и осмотреть всю свою одежду. Либидо нигде не было. Тогда психоаналитик потряс Диму за ноги, перевернув его вниз головой, но и это не дало результата: ничего не выпало.
«Хорошо, - сказал врач, - может быть, в книге написано, где еще можно поискать? О, черт! Оно ведь находится в бессознательном! Ты сознательный? По виду не скажешь. Значит, оно в тебе. Рвотного, пожалуй, давать не будем, а поработаем с твоим внутренним миром. Ложись.
Дима снова завалился на койку и настроился на хороший отдых, но тут же был жестоко спрошен.
«Ну-ка, скажи, а что у тебя ассоциируется со словом «кровать»?», - полюбопытствовал врач.
- Здоровый сон.
- Зануда! Твои ассоциации должны быть сексуальными! Потому что, как считаем мы с Фрейдом, все люди бессознательно хотят друг друга. Сейчас, например, ты очень хочешь меня, и тебя должна страшно возбуждать моя густая и красивая борода. Признайся в этом, ведь я же твой доктор! Тем более, мы можем договориться.
Диме стало мерзко. «Это же маньяк, извращенец! – подумал он, - и почему я всегда связываюсь с дегенератами? Что тянет нас друг к другу?»
Он вскочил с койки и ломанулся к выходу.
«Куда же ты!? – орал вдогонку врач, - ты опасен! Ты ортоман и хрематист!».
Но Дима был уже далеко. Полный отчаяния, он бежал туда, куда несут ноги.
* * *
« Все лучшее – детям… И за что так любят этот неумытый и сопливый народец? Они ведь только и умеют, что ныть и выклянчивать игрушки! Только посмотрите, как мальчик Петя ломает чужие машинки, а девочка Таня лопает конфеты, истекая слюной! Вот ведь хитрые и чумазые цветы жизни! И все-то им тащат, и кашей кормят насильно. А вот и их воспитательница… То посчитает своих уродцев, как будто это цыплята по осени, то снова уткнется в книгу. Я хочу быть с ними. Маришка Светлова говорила, что я как малое дитя. Может, и они так думают?»
Но с ним не хотели играть, да и собеседник он был неинтересный: противный, бяка и бука. Зато дети никогда не видели ничего столь же смешного. Они стали водить вокруг Димы хоровод и петь песенку:
Дядя дурак,
Курит табак.
Дядя большой,
Дядя смешной.
И он заплакал, а воспитательница подошла и вытерла ему нос. Потом она сказала, что настоящие мужчины так себя не ведут, и что нужно пойти домой и как следует выпить.
* * *
Он плохо помнил свое бегство, за исключением одного эпизода.
В кустах, сквозь которые Дима пытался проломиться, чем-то остро завоняло. Чем именно, он понял только тогда, когда наступил на дохлую Марину Светлову. «В какую только гадость не вляпаешься! – подумал Дима, - впредь надо быть поаккуратнее». И лишь несколькими мгновениями позднее он увидел, чья это валялась личность. Марина Светлова представляла собой неэстетичное зрелище: не потому, что у нее была оторвана левая нога, которая при жизни так много и страстно хотела, а, скорее, из-за того, что дождь смыл с ее лица всю косметику. Дима побежал дальше, задыхаясь от приступов безумного смеха, переходящего в истерические рыдания, и эти два состояния перемежались в нем на протяжении всего пути домой. «Какая же, все-таки, смешная девчонка!..»
* * *
«Я снова здесь, в своей комнате, на двенадцатом этаже. В это трудно поверить, но они так и не смогли оценить моего дара. Да и что поделать, если люди фригидны и всегда хотят приходить по адресу, который считают нужным? Убогая, скучная, бессмысленная жизнь! Во что превратилась моя кухня? Почему там опять подогревается этот дурацкий психотический чай? Сколько раз можно выключать плиту и снимать его с конфорки? Никуда не деться: мне суждено его выпить. А печенья нет. И с какого перепуга они, вместе с прочими, прокрались тогда в мой сон? Я видел людей, которых когда-то любил и наградил смертью, им и этого показалось мало, а потом пришли и сказали: «Урод! Ты нас поссорил!»… А я ответил: «Козлы! Я вас вообще не знаю! Отстаньте!» Но они сказали: «Мы не козлы, а веник и совок!», и не отстали. Последнее, гнусное дело – долбать лен носовых и даже грызть марин светловых. Почему всегда обязательно пришьют то, в чем ты не виновен? Или пришьют тебя? Почему всякое живое существо норовит погнаться за мной? Поймает и что-нибудь ценное откусит, или будет как в той басне с тараканами, когда я убегал, травя их дихлофосом, и нахлебался сам. Мне плохо в этом свинарнике. Я снова хочу туда, к людям, и пусть их натруженные руки подхватят меня и примут как друга. Главное – протиснуть свое сытое тело в форточку… Урра! Получилось! Я иду к ва…»
* * *
«Вот ты и попался», - сказал Миттельшпигельгруппенбронштейн-Потапов, выпутывая Диму из бороды.
КОНЕЦ.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Константин~Лебедев Подписка на новые произведения автора >>> |
