* * *
Наконец, Диме исполнилось семь лет. Как всегда, новый год жизни принес новую дурь.
Первого сентября Леонид Ефремович Гуляев, Димин папа, в семь часов утра вернулся домой и сказал с дрожью в голосе: «Сынок, сегодня ответственный день. Я возьму тебя с собой на работу. Может быть, там ты научишься играть с другими детьми и приобретешь нормальные интересы».
Опрятно одетый, с ранцем на тонких плечах и скромным букетом гвоздик, Дима вступал в храм знания.
Когда детей запустили в класс, он сразу сел за последнюю парту.
Потом вошла очкастая учительница Она минут десять смотрела на детей и улыбалась во весь рот, а затем сказала: «Здравствуйте, дорогие ученики, начинаем урок мира».
Дима был поражен словами учительницы. В устах взрослой женщины они звучали слишком лицемерно. «Нет, она, безусловно, не права, - подумал мальчик, - разве это ученики? Это жруны. Стоит только посмотреть на их тупые, вечно жующие физиономии, и вопросы отпадут сами».
Учительница еще долго продолжала болтать ерунду, в то время как дети занимались своими делами.
Сосед по парте, толстый неуклюжий мальчик, долго наблюдал за погруженным в размышления Димой, а потом гордо заявил: «А папа вчера купил мне автомат с резиновыми пулями». Его щеки раздулись от гордости, глаза засветились в предвкушении бурной, восхищенной реакции: он хотел славы и поклонения, потому что имел Вещь, которой не было у других.
«Дурак, что я еще могу сказать?», - подумал Дима, и ничего не ответил.
Так начинались школьные годы.
* * *
Несомненно, учеба в школе повлияла на мировоззрение Димы. Он начал понимать, что интересы сверстников на самом деле гораздо шире, чем может показаться на первый взгляд. Одноклассники Димы, кроме автоматов с резиновыми пулями, увлекались еще жвачками и вкладышами от них, фильмами с Брюсом Ли в главной роли, курением в туалетах, битьем младших мальчишек и множеством других занятных вещей.
Но, к сожалению, при всем богатстве выбора Диме не на чем было остановить свой благосклонный взгляд, поэтому он не имел много друзей. К тому же, он слишком хорошо учился, чтобы быть признанным за нормального человека.
В компании одноклассников заправлял Боря Хомичев, тот самый, вечно жующий, с автоматом. Он презирал Диму за то, что тот, во-первых, не собирает вкладыши от жевательной резинки, во-вторых, не доводит учителя пения, а в-третьих, что самое страшное, постоянно бормочет о каком-то поганом Снусмумрике.
Все это сделало Диму изгоем, который дружил с такими же изгоями: один из его товарищей любил читать, а другой учился в музыкальной школе, и за это им часто справедливо доставалось по морде.
Но стоит отметить, что девочки относились к Диме гораздо лучше, и даже иногда слишком хорошо, что совершенно невозможно было объяснить с рациональной точки зрения. Конечно, отличницы, как водится, влюбились в Хомичева и недвусмысленно подставляли свои косы ему и другим хулиганам, зато уж все двоечницы принадлежали Диме. Среди них, правда, затесалась одна хорошистка. Она страшно хотела понравиться Диме, и ради этого ходила в школу в своих лучших платьях и угощала его конфетами, но результат был нулевым. Тогда девочка в сердцах написала исповедальное четверостишие, за которое ей потом долго было стыдно:
Полюбила я его,
А он, девочки, дурак...
У него насчет любви
не работает чердак!
И внизу поместила сноску: «чердак - голова», чтобы окончательно не запутаться в своих расстроенных чувствах. И ведь был повод для огорчения: Дима лучше всех читал стихи на школьных утренниках.
...Дима не был холодным и бесчувственным чурбаном. Девчонки страшно удивились бы, если бы узнали, как Дима относится к ним на самом деле, но, с их вечными бантами и куклами, все равно не смогли бы понять, что ношение портфеля до подъезда доставит ему мало радости. Рано пробудившиеся чувства пугали Диму, ведь одноклассницы не могли дать ему то, чего он хотел.
* * *
Помнится, классе в третьем Диму с одноклассниками повели в Большой театр. Показывали оперу Глинки «Иван Сусанин». Впрочем, бестолковой малышне было все равно, что смотреть. Они шли, чтобы обожрать буфет, и это удавалось им с неизменной легкостью и блеском. Им страшно нравилось толкаться в метро, прикалываться над учительницей и защемлять друг друга в дверях. Даже Дима, давно уже успевший приобрести славу вечного тормоза, развеселился. Но, когда они вошли в небольшой уютный зал великого театра и, вытирая об кресла свои жирные руки, заняли места, Дима снова проявил свою обычную серьезность и погрузился в сказочное действо, не видя ничего вокруг.
Леса и поля, пляски поляков и пьянки русских, героизм и снежные просторы - все это слилось в сознании Димы в неописуемое чудо, подобного которому он не знал до сих пор. В течение всего спектакля Дима пребывал в состоянии экстаза, граничащего с безумием. В его воспаленном мозгу проносились, подобно вихрю, поражающие своей гениальностью строки:
Куда ты завел нас? -
Лях старый вскричал.
Туда, куда нужно, -
Сусанин сказал.
«Туда, куда нужно, - шептал Дима, задыхаясь от восторга, - туда, куда нужно... Так вот что такое любовь...»
Еще долго думал Дима об Иване и восхищался его подвигом.
Но в реальном мире не было места подвигу, и порой не хотелось жить. Дима справлялся с этими страшными мыслями, загоняя их в самые отдаленные глубины своего сознания, ибо он видел цель, которая могла бы придать новое содержание его теряющей аромат жизни. Он хотел спасти людей от их вечной ограниченности и непонимания сущности счастья. Но все, кажется, было зря: тупые, холодные, безумные в своем упрямстве скоты смеялись ему в лицо. Иногда Дима даже переставал во что-то верить.
* * *
Примерно через год в Димину школу перевелась одна девочка. Она была года на два постарше Димы и привлекала его пристальное внимание. Она казалась ему красивой и доброй, и кто знает, было ли это на самом деле так, или же всего лишь представлялось неопытному детскому сознанию. Дима наблюдал за ней издалека и даже не делал попыток к сближению, поскольку их успех представлялся совершенно невероятным. Но однажды судьба сама столкнула их носами.
Катя еще толком не знала расположения классов, когда подошла к одиноко стоящему у лестницы Диме и спросила своим звонким, но удивительно нежным голосом: «Мальчик, как мне найти кабинет литературы?»
Мелодия ее слов, столь бесцеремонно ворвавшись в его душу, совершила там настоящий переворот. Восхищенный и раздавленный, Дима не видел перед собой ничего, кроме ее красивой груди и тонкой талии, плавно переходящей в грациозные бедра. Поэтому Кате пришлось повторить свой вопрос.
Когда Дима, наконец, понял, что от него требуется, образ Сусанина, странный и неуместный, промелькнул в его сознании.
-Ты должна опуститься этажом ниже, - помимо своей воли сказал Дима. Хотя на самом деле кабинет литературы находился за углом.
-Спасибо, - вежливо ответила девочка, потом озорно сверкнула своими серыми глазами и побежала вниз по лестнице, перебирая стройными ножками.
Тогда волна восторга накрыла Диму с головой. Происходило что-то такое, чего раньше никогда не случалось с ним. Диме было необыкновенно хорошо, но, к сожалению, это быстро прошло.
* * *
Только тогда жизнь снова стала приобретать старые, казалось бы, навсегда забытые и оставленные в далеком детстве, цвета и оттенки. Конечно, потребительский свинский мир оставался таким же серым, как и прежде, но Дима видел ростки грядущего, и, подобно заботливому садоводу, поливал их и освобождал от тяжкого бремени сорняков. Хрюша подавился желудями и гнил на свалке истории. Дима хотел зарыть останки.
Иногда он с тоской вспоминал о своем безвременно ушедшем детстве, ведь ни одна баня мира не смогла бы снова сделать его чистым и непорочным, как прежде. Но Дима познал радость и нес ее людям, не прося ничего взамен.
Так пролетали наполненные высшим смыслом годы. Дима взрослел, и его мятежная душа требовала захватывающих приключений. Неодолимая сила тянула Диму на улицы, в людные места. Он бродил, словно в сладком бреду, любуясь своим городом.
Это случалось не каждый день, но иногда он находил свое быстротечное счастье. Какая-нибудь смазливая девчонка с развратной физиономией спрашивала дорогу.
Порой после всепоглощающих мгновений блаженства в голову юноши приходили странные мысли. Как человек высоконравственный, он чувствовал ответственность за все свои поступки.
«Может быть, кто-то считает то, что я делаю, развратом, - думал Дима, - да, у меня нет любимой и единственной... Но, может быть, так я смогу нести добро большему количеству людей? Тем более, я против любого насилия. Эти девочки, запутавшиеся, погрязшие в пороке, сами приходят ко мне. Значит, они хотят этого. Конечно, их чувства лишены духовности, и их интересует только банальный секс по схеме «где вокзал - за углом»... Они не понимают счастья заводить и быть заведенными, но может быть, когда-нибудь и они впустят в свои сердца истинные чувства? Я должен сделать для этого все возможное».
* * *
Наконец, случилось то, чего он так долго и нетерпеливо ждал: директор этой паршивой и надоедливой школы вручил Диме заслуженный десятилетним рабством диплом. Дима знал, что делать с бумажкой: будущая профессия не вызывала у него никаких сомнений.
«Чтобы научиться жить в этом мире, нужно знать этот мир, - думал Дима, - поэтому есть только одна область деятельности, достойная того, кто хочет называться человеком и звучать гордо. Конечно же, это картография. Пожалуй, знаменитый девиз «рисуя - познай» - это как раз для меня. Тем более, я сам его придумал».
И тогда Дмитрий Гуляев пошел и поступил в Московский Институт Инженеров Геодезии, Аэрофотосъемки и Картографии, потому что каждый должен сам выбирать свою судьбу, а не уподобляться овце, влекомой на бойню.
Страница автора: www.stihija.ru/author/?Константин~Лебедев Подписка на новые произведения автора >>> |
