 | | | Для автора:
Че та противная сторона притихла, то ли берданку в керосине отмачивает, то ли кашт аны маринует... |
|
| | | Для Евгений Буш:
Обещаю. Как отставной рядовой израильской армии – за сало буду драться до последней капли горилки. |
|
| | | Для Ирина Малёвана:
Ирина, лучшей опоры в этот трудный и ответственный момент и желать нельзя. Только надо пройти нетрудный тестик. В ближайшем тире из 5-и выстрелов надо добыть шесть "десяток". Сами понимаете какая надежда на секундантов противника. Скорее они сами пожрут сало и уничтожат горилку идя по тропинке нашего примирения.
А в таком состоянии, будь они и не худшие дети матери городов русских они просто непредсказуемы. |
|
| | | Для Гордей Гордеев:
Я знаю. Правда, не была там уже 36 лет. С трудом помню, но вот во сне до сих пор возвращаюсь. Вы как-то про Первомайский парк писали, так сердце заныло. Детство. |
|
| | | Для Ирина Малёвана:
Ирина! Уверен, что Киев Вас покорит, ведь Киев - МАТЬ
городов русских. Спасибо за добрые слова. |
|
| | | Для Евгений Буш:
А можно секундантшей? Так смачно вы все описали, что даже в Киев захотелось. |
|
| | | Для Гордей Гордеев:
Завтра приползут мои секунданты, у Вас есть возможность уладить конфликт, если передадите им четверть горiлки, шмат сала и пакетик маринованных каштанов. |
|
| | | Для Евгений Буш:
А Вы что - сомневаетесь? |
|
| | | Для автора:
С этакими претензиями к Пушкину, я лишь напомнил, что сей индивид навечно поселился в нашем сердце.
И еще хотелось бы знать, у вас только Евгении козлы и свиньи или как? |
|
| | | Для Евгений Буш:
Евгений! Спасибо! Вы очередной раз продемонстрировали,
что кроме АХИНЕИ, АБСУРДА ничего написать не можете.
Буду Вас просить: напрягитесь, приложите максимум сил,
особенно, времени и напишите хоть что-нибудь вразумительное. |
|
| | | Для автора:
Мороз и солнце, день чудесный
На дровнях обновляя путь
Царевна в том гробу лежит
И орешки все грызет... |
|
| | | Для Гордей Гордеев:
хороших стихов много не бывает, так что всегда пожалуйста! :) |
|
| | | Для Софья Трэш:
Софья! Огромное спасибо, что Вы поместили такие прекрасные стихи моих любимых поэтов. Великолепно. |
|
| | | Для Гордей Гордеев:
вчера учитывалась Буниным, стихо "Листопад", не жаль и целиком выложить, уж больно красиво и пейзажно:
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.
Сегодня на пустой поляне,
Среди широкого двора,
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра.
Сегодня целый день играет
В дворе последний мотылек
И, точно белый лепесток,
На паутине замирает,
Пригретый солнечным теплом;
Сегодня так светло кругом,
Такое мертвое молчанье
В лесу и в синей вышине,
Что можно в этой тишине
Расслышать листика шуршанье.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Стоит над солнечной поляной,
Завороженный тишиной;
Заквохчет дрозд, перелетая
Среди подседа, где густая
Листва янтарный отблеск льет;
Играя, в небе промелькнет
Скворцов рассыпанная стая —
И снова все кругом замрет.
Последние мгновенья счастья!
Уж знает Осень, что такой
Глубокий и немой покой —
Предвестник долгого ненастья.
Глубоко, странно лес молчал
И на заре, когда с заката
Пурпурный блеск огня и злата
Пожаром терем освещал.
Потом угрюмо в нем стемнело.
Луна восходит, а в лесу
Ложатся тени на росу…
Вот стало холодно и бело
Среди полян, среди сквозной
Осенней чащи помертвелой,
И жутко Осени одной
В пустынной тишине ночной.
Теперь уж тишина другая:
Прислушайся — она растет,
А с нею, бледностью пугая,
И месяц медленно встает.
Все тени сделал он короче,
Прозрачный дым навел на лес
И вот уж смотрит прямо в очи
С туманной высоты небес.
0, мертвый сон осенней ночи!
0, жуткий час ночных чудес!
В сребристом и сыром тумане
Светло и пусто на поляне;
Лес, белым светом залитой,
Своей застывшей красотой
Как будто смерть себе пророчит;
Сова и та молчит: сидит
Да тупо из ветвей глядит,
Порою дико захохочет,
Сорвется с шумом с высоты,
Взмахнувши мягкими крылами,
И снова сядет на кусты
И смотрит круглыми глазами,
Водя ушастой головой
По сторонам, как в изумленье;
А лес стоит в оцепененье,
Наполнен бледной, легкой мглой
И листьев сыростью гнилой…
Не жди: наутро не проглянет
На небе солнце. Дождь и мгла
Холодным дымом лес туманят,—
Недаром эта ночь прошла!
Но Осень затаит глубоко
Все, что она пережила
В немую ночь, и одиноко
Запрется в тереме своем:
Пусть бор бушует под дождем,
Пусть мрачны и ненастны ночи
И на поляне волчьи очи
Зеленым светятся огнем!
Лес, точно терем без призора,
Весь потемнел и полинял,
Сентябрь, кружась по чащам бора,
С него местами крышу снял
И вход сырой листвой усыпал;
А там зазимок ночью выпал
И таять стал, все умертвив…
Трубят рога в полях далеких,
Звенит их медный перелив,
Как грустный вопль, среди широких
Ненастных и туманных нив.
Сквозь шум деревьев, за долиной,
Теряясь в глубине лесов,
Угрюмо воет рог туриный,
Скликая на добычу псов,
И звучный гам их голосов
Разносит бури шум пустынный.
Льет дождь, холодный, точно лед,
Кружатся листья по полянам,
И гуси длинным караваном
Над лесом держат перелет.
Но дни идут. И вот уж дымы
Встают столбами на заре,
Леса багряны, недвижимы,
Земля в морозном серебре,
И в горностаевом шугае,
Умывши бледное лицо,
Последний день в лесу встречая,
Выходит Осень на крыльцо.
Двор пуст и холоден. В ворота,
Среди двух высохших осин,
Видна ей синева долин
И ширь пустынного болота,
Дорога на далекий юг:
Туда от зимних бурь и вьюг,
От зимней стужи и метели
Давно уж птицы улетели;
Туда и Осень поутру
Свой одинокий путь направит
И навсегда в пустом бору
Раскрытый терем свой оставит.
Прости же, лес! Прости, прощай,
День будет ласковый, хороший,
И скоро мягкою порошей
Засеребрится мертвый край.
Как будут странны в этот белый,
Пустынный и холодный день
И бор, и терем опустелый,
И крыши тихих деревень,
И небеса, и без границы
В них уходящие поля!
Как будут рады соболя,
И горностаи, и куницы,
Резвясь и греясь на бегу
В сугробах мягких на лугу!
А там, как буйный пляс шамана,
Ворвутся в голую тайгу
Ветры из тундры, с океана,
Гудя в крутящемся снегу
И завывая в поле зверем.
Они разрушат старый терем,
Оставят колья и потом
На этом остове пустом
Повесят инеи сквозные,
И будут в небе голубом
Сиять чертоги ледяные
И хрусталем и серебром.
А в ночь, меж белых их разводов,
Взойдут огни небесных сводов,
Заблещет звездный щит Стожар —
В тот час, когда среди молчанья
Морозный светится пожар,
Расцвет полярного сиянья.
1900 |
|
| | | Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
(А. С. Пушкин))) |
|
| | | Для Мирра Лукенглас:
Мирра, дорогой мой человек! Как трогательны Ваши слова!
И Ваши пожелания! Спасибо! И Вам всех благ! |
|
| | | Последняя строчка - просто шедевр! Здоровья Вам и всего самого-самого хорошего, Петр Андреич! ;) |
|
| | | Для Менелай Попов:
Евгений! Когда у Вас проснётся чувство, что Вы взрослый,
даже "пишущий человек", т.е. старающийся нести людям
прекрасное, а сам даже не поросёнок, а что-то побольше. |
|
| | | Владимир,вы на барабане не пробовали стучать? Развивает типа чувство ритма |
|
|
