| | " Если где-нибудь еще вы найдете что бы то ни было, вышедшее из-под моей ручки – а я работаю в основном обычной «гелькой», только впоследствии переводя вещь в электронный формат – так вот, других, уже созданных, и еще не написанных текстов «Предисловие» тоже касается вполне, если данный текст укладывается в рамки понятия «художественная проза».
Я не понимаю такого: если найдёте,пишит автор,а что,если случится это "если" и не пишит,забыл,увлёкся описанием титанического труда с гелем наперевес.Я ,в пику автору предисловия,скажу,что после геля я,не далее как месяц назад,печатал на мех. машинке "Оптима".Кампа не было.Так,что ,Вова,не обижайся на старика за критику,а вообще пишишь ты замечательно.Ставлю тебе пять.Я то же один раз предисловие писал,наполовину списал.Вот оно:
Предисловие
Эта книга – мое второе издание. От первой она отличается утратой повести и обретением предисловия. Утрата эта произошла единственно по причине неоконченности повести, над которой я сейчас работаю. Повесть о двух частях, поэтому о ней в двух словах. Советская армия конца 80х. с реальными героями. Например, харьковчанин Игорь Воронин подтвердит Вам, что был такой прапорщик Давидзон и старший сержант Кипер. Сам он тогда был в учебке «дедом» и я,будучи «молодым», попал с ним в наряд по ПХ. Мы ухаживали за свиньями, точнее я работал, а он томно и величественно слушал ДДТ через редкий по тем временам плеер. Сержант он был тихий и созерцательный, «молодых» не унижал. Называется первая часть повести «Учебка».
Вторая, проектируемо – прожектируемая часть будет носить название «Полк» и расскажет о противоположной стороне медали, именуемой, в противовес уставщине, внеуставными отношениями. Теперь об обретении. Предисловия к своему первому изданию я не писал, поэтому, в отличие от В.С.Муравьева, это мое первое предисловие. Муравьёвское же предисловие к поэме В.Ерефеева «Москва – Петушки» нужно признать Лучшим Предисловием Мира и запретить Указом всякие предисловия. Но пока Указу такого нет, то воспользуюсь случаем и предисловлюсь словами упомянутого мастера предисловий В.С.Муравьёва: «Для начала - для пущей честности, для непрофессиональной искренности – надо признаться, что пес его знает, зачем и для кого предисловия пишутся. Я их много написал и вот чем дальше, тем больше… недоумеваю. Нет, зачем печатаются – это я знаю: чтоб у книги было предисловие, а то как же без предисловия? Бог один знает, что могут( а ведь могут- в третьем безличном лице множественного числа) подумать. Подумают: почему эта книга вдруг без предисловия? А не значит ли это?.
-Для начальства, что ли? – грубо и напрямик спросит кто-нибудь, и я задумчиво покачаю головой: нет, вряд ли. Не читает начальство предисловий, ей Богу, не читает. Ну за каким, сами посудите, лешим, начальству, будь оно как Змей Горыныч, минимум о семи головах, читать, что положим, Радищев «заполнил целый этап, воплотив собой вершину.» ? или что Гоголь, век мне – или ему? – свободы не видать, «стремился пробудить у читателей чувство протеста»? Или даже что новоявленный Венедикт Ерофеев «резок, беспощаден и безбоязнен в обличении пороков своих сограждан? Ишь Ювенал выискался!» Этими словами можно предисловить и мои рассказы. Их герои ходят с вами по одному городу. Не исключено и много вероятно, что знаете их лично. Кроме рассказов об обличениях есть и веселые рассказы – молодцеватые и бодрящие. Их немного и они коротенькие – ХIII и Моё Оно – рассказ-загадка.
Закончу своё предисловие тем, что перепишу муравьёвский Постскриптум, только самовольно заменю фамилию моего многострадального учителя Ерофеева своей Сотней и «поэму» «рассказами», скромно памятуя о различиях и величинах.
P.S. “ Не хотелось бы утверждать, что постоянный подтекст истории русской литературы – противодействие пошлости: любой, любой, и православно – самодержавно – народной, и оголтело – самозванческо – демократической – но увы, от этого подтекста никуда не денешься. Никуда от него не девается и Сотня – он лишь воздвигает против нее ненадежную преграду юмора. Пошлость всесильна, она настигнет, загадит, убьет, у нее есть свои наемные мстители, загадочные и мрачные.
… Но черта с два! Есть ещё и у нас кое-что: например нижеследующие рассказы. Есть ещё порох в пороховницах, и черный наш юмор не так уж черен, как это может показаться».
В.С.Муравьёв
|
|
