| | Для автора:
три - не три, а прозвучат как одно. из моего личного опыта, смерть - это слово. внятное проговаривание наступает так, словно, проходя, задели локтем нечто невероятно ценное - но до сей поры незаметное, хотя и видимое во все глазницы. такая ваза эпохи Цзынь - если строить эпитет акустически и междометивно. оказывается, что жизнь была случайностью, почти нелепицей, и состояла из немногих (да вот хотя бы трехсот) мгновений стихания голоса, сотворения паузы, умиротворения эха. рассыпанное по звенящему беззвучию жизни тусклыми конфетти дежа вю, умирание заливает весь вавилон гомоном номиналистичного НЕТ - всему, всем, и - что самое неприятное - тебе лично. на голову упадает разом весь снег Вселенной; и понимаешь, что попал до талого. больше ничего не будет - вот только отзвучит это чертово слово, последнее, хотя и, всего лишь, первое как никогда. а оно таки ревет в ушах по нарастающей, и уже не перепонки, но все тело, весь опыт, детские страхи, юношеские надежды, снисхождения и компромиссы зрелости - взрываются абсолютным нулем, а его звук так безжалостен, что о жестокости даже не вспоминается, ужас и боль жизни оказываются просто шалостью ребенка рядом с серьезным и грязным делом всей жизни взрослого. эффект мгновенной ретроспективной перемотки памяти, думается мне, - именно акустической природы. уже не голос, нет. голошение. биг бенг стадиона в высшей точке финала мира. самое-то ужасное... невыносимое... мы ждем от личного умирания света, конца страданий и разрешения от бремени сумм. а выясняется презабавнейшая (кабы все это так и гуляло бы не дальше бумаги либо монитора. это последнее и окончательное слово - бессмыслица. оно не связано ни с одним предметом, состоянием, процессом или абстракцией известного нам набора экзистенций. оно не об этом, и ни о чем вообще. какой, нах, бог?! наиболее могущественный из горней братвы неловко шестерит где-то на задворках; ты сам в момент собственного конца отвечаешь на поставленные на ребра вопросы, главный из которых - "а можно я еще чуток поживу, ну пожалуйста?" - так и остается без какого бы то ни ответа. потому что если ты выжил, ты никогда уже не станешь тем же тобой, которого волнует ерунда повседневного мельтешения, полагаемая здешним реальным бытийствованием. ты, наконец, научишься смеяться сквозь слезы и прощать - а не сдавливать горло своей горделивой песне. и странно: только умерев (хотя бы репетиционно) - вроде бы и начинаешь как-то понемногу жить. не поживать, пожиная, и не проживать, выжигая. жертвовать каждый раз всем, что есть, - ради того, чего никогда не будет. жизнь становится кнопкой запуска конвейера бесполезных усилий - но тебе уже все равно. облегчением, правда, не пахнет, но кому здесь удалось хоть к чему-то привыкнуть?! мне - к запаху хвои (я живу в парковой зоне). моим друзьям - к тому, что я раннесредневековый китаец, уже вкусивший от дзен. всем остальным - не думать, не помнить о смерти - словно ее не будет. а так - антр ну, Друг мой - что есть еще здесь, что касается всех без исключения? поэзия - как ни крути наполовину пустую пиалу - дело избранных. точнее - поскольку все это лишь временное затишье - избранное дело. высокий и безнаказанный труд. поэт пробует звучание смерти на вкус, катает ее во рту как острый леденец. и о чем бы он ни пытался сложить три сотни отпущенных слов - о любви, мудрости или пустяках - на самом деле, это единственный поиск свободы, паузы, вдоха, молчания... и улыбки :) |
|
