 | | | Для Тамара Старшинина:
Спасибо; я, к счастью, не сторонник столь радикальных мер. |
|
| | | Сочувствую очень... я бы застрелилась!))) |
|
| | | Для автора:
Случайность закономерностей, закономерность случайностей. Судьба. Однажды ты выходишь из пункта «А», вращаешься, как носок в стиральной машине, распластанный центробежной силой, (Господи, где тебя носило?) покоряешься судьбе, и, каким бы не был твой путь длинным, оказываешься в пункте «Б».
|
|
| | | Для Александр Печенкин:
Спасибо.
Если труд вести, то у девочек. Они всегда салатиком накормят или тортиком.
К прИставкам никаких прЕтензий. У Чика глюк видимо. |
|
| | | Для Чик:
Чик! Очень загадочное послание... О чем это?...
Кому адресовано?...:) |
|
| | | ...Приставки при- и пре- бери,
Когда приблизишь - это при-,
А если слишком или пере-,
Приставке пре- открой ты двери,
Словарь с собой всегда носи,
Коль не умеешь отличать,
Или gulevichа спроси,
И он подскажет, как писать.
Ятебя понимаю,после уже десятелетнего отрыва от данного производства - даже жалею. |
|
| | | А трудовиком... и совсем прекрасно
Реализоваться можно, как педагог -
Если будет кто пререкаться -
Обтокарю, вставив в токарный станок. |
|
| | | Для Александр Старших:
Удивительно точно все описано, вот вам и Вальтер Скотт, автор рыцарских романов! А главное - сколько времени прошло, и почти ничего не изменилось.
Спасибо! |
|
| | | Для татьяна савельева:
Ох, Таня! Попался бы я Вам на этом самом хоре, вы бы мне другие отметки ставили!
В общем-то, доля кокетства в моем стишке имеется, и матемтатику на ОБЖ я, действительно, не променяю. Спасибо. |
|
| | | Для сунь хо:
Замечательный отрывок. И про ветряные мельницы очень кстати, ну, и про все остальное. Я, кстати, читал эту вещь - но вот не умею как следует книги читать, в голове мало что остается. Так что двойное спасибо. |
|
| | | Для Мангупли Леонид:
Так я не против. Вот только если бы тетради кто-то вместо меня проверял!
Спасибо. |
|
| | | Вальтер Скотт "Пуритане":
"Большинству читателей — сказано в рукописи мистера Петтисона — приходилось, конечно, не без удовольствия наблюдать веселую кутерьму, которую в тихий час летнего вечера, расходясь после занятий, поднимают деревенские школьники. Неуемная живость, свойственная детскому возрасту и с таким трудом подавляемая в томительные часы учения, вдруг разражается, словно взорвавшись, криками, пением и проказами маленьких сорванцов, которые собираются на лужайке и, разбившись на группы, принимаются за свои состязания. Но есть еще одна личность, которая в этот момент испытывает облегчение; впрочем, ее чувства не так заметны стороннему наблюдателю и не в такой мере способны вызвать его симпатию. Я имею в виду учителя, который, оглушенный несмолкающим гулом голосов и задыхаясь в спертом воздухе классной комнаты, непрерывно сражался весь день (один против целой оравы), пресекая озорство, побуждая к труду безразличие, силясь просветить тупоумие и укрощая упорство. Мысли его спутались и потускнели оттого, что он выслушал сто раз подряд все тот же затверженный наизусть глупый урок, когда единственное, что нарушало унылое однообразие, — это разнообразный вздор, изрекаемый отвечающими. Даже цветы античного гения, доставлявшие столько радости его одинокой фантазии, и они, казалось, увядали и блекли от связанных с ними слез, ошибок и наказаний, так что не было такой эклоги Вергилия или оды Горация, которая не сплелась бы в его представлении с хмурым обликом или монотонным скандированием того или иного хнычущего ученика. А если это постоянное напряжение умственных сил испытывает человек хрупкого телосложения, наделенный душой, жаждущей более высокого поприща, чем мучительство школьников, читатель сможет понять, хотя и весьма отдаленно, какое великое облегчение голове, раскалывающейся от боли, и нервам, издерганным многочасовым докучным трудом на ниве просвещения, — одинокая прогулка в прохладе ясного летнего вечера." |
|
| | | Да, как я Вас понимаю! Меня тоже возмущает, что дети на хоре поют и не слышат, что завышают на четверть тОна. Но кто, как не мы, научим их чему-нибудь хорошему, пусть даже и бесплатно? Я думаю, Вы не хотите преподавать ОБЖ. Желаю Вам хоть несколько талантливых учеников! |
|
| | | Саша Соколов, Школа для дураков. Отрывок. "Вот я и говорю, у нас что-то не так со временем, давай разберемся. Он долго болел, у него была тяжелая продолжительная болезнь, и он прекрасно знал, что скоро умрет, но не подавал виду. Он оставался самым веселым, а точнее – единственным веселым человеком в школе, и без конца шутил. Он говорил, что ощущает себя настолько худым, что боится, как бы его не унес какой-нибудь случайный ветер. Врачи, – смеялся Норвегов, – запретили мне подходить к ветряным мельницам ближе, чем на километр, но запретный плод сладок: меня ужасно к ним тянет, они совсем рядом с моим домом, на полынных холмах, и когда-нибудь я не выдержу. В дачном поселке, где я живу, меня называют ветрогоном и флюгером, но скажите, разве так уж плохо слыть ветрогоном, особенно если ты – географ. Географ даже обязан быть ветрогоном, это его специальность, – как вы считаете, мои молодые друзья? Не поддаваться унынию, – задорно кричал он, размахивая руками, – не так ли, жить на полной велосипедной скорости, загорать и купаться, ловить бабочек и стрекоз, самых разноцветных, особенно тех великолепных траурниц и желтушек, каких так много у меня на даче! Что же еще, – спрашивал учитель, похлопывая себя по карманам, чтобы найти спички, папиросы и закурить, – что же еще? Знайте, други, на свете счастья нет, ничего подобного, ничего похожего, но зато – господи! – есть же в конце концов покой и воля. Современный географ, как впрочем и монтер, и водопроводчик, и генерал, живет всего однажды. Так живите по ветру, молодежь, побольше комплиментов дамам, больше музыки, улыбок, лодочных прогулок, домов отдыха, рыцарских турниров, дуэлей, шахматных матчей, дыхательных упражнений и прочей чепухи. А если вас когда-нибудь назовут ветрогоном, – говорил Норвегов, гремя на всю школу найденным коробком спичек, – не обижайтесь: это не так уж плохо. Ибо чего убоюсь перед лицом вечности, если сегодня ветер шевелит мои волосы, освежает лицо, задувает за ворот рубашки, продувает карманы и рвет пуговицы пиджака, а завтра – ломает ненужные ветхие постройки, вырывает с корнем дубы, возмущает и вздувает водоемы и разносит семена моего сада по всему свету, – убоюсь ли чего я, географ Павел Норвегов, честный загорелый человек из пятой пригородной зоны, скромный, но знающий дело педагог, чья худая, но все еще царственная рука с утра до вечера вращает пустопорожнюю планету, сотворенную из обманного папье-маше! Дайте мне время – я докажу вам, кто из нас прав, я когда-нибудь так крутану ваш скрипучий ленивый эллипсоид, что реки ваши потекут вспять, вы забудете ваши фальшивые книжки и газетенки, вас будет тошнить от собственных голосов, фамилий и званий, вы разучитесь читать и писать, вам захочется лепетать, подобно августовской осинке. Гневный сквозняк сдует названия ваших улиц и закоулков и надоевшие вывески, вам захочется правды. Завшивевшее тараканье племя! Безмозглое панургово стадо, обделанное мухами и клопами! Великой правды захочется вам. И тогда приду я. Я приду и приведу с собой убиенных и униженных вами и скажу: вот вам ваша правда и возмездие вам. И от ужаса и печали в лед обратится ваш рабский гной, текущий у вас в жилах вместо крови. Бойтесь Насылающего Ветер, господа городов и дач, страшитесь бризов и сквозняков, они порождают ураганы и смерчи. Это говорю вам я, географ пятой пригородной зоны, человек, вращающий пустотелый картонный шар. И говоря это, я беру в свидетели вечность – не так ли, мои юные помощники, мои милые современники и коллеги, – не так ли?" :))) |
|
| | | Для автора:
Судьба, конечно, нелёгкая, но, как не крутись, важней
и нужней профессии, чем врач и учитель - не бывает!!!
Это аксиома! |
|
|
